Виктор Кротов - Навстречу своему лучу. Воспоминания и мысли

Школьному образованию до всего этого обычно далеко. Оно обязательно , что обеспечивает ему неуязвимость и возможность быть каким угодно, лишь бы чиновники были довольны. Да и родителям проще переложить ответственность за развитие ребёнка на школу и ограничиваться порицанием плохих отметок и похвалой хороших.

Думать о том, как совместить достоинства школьного (вменённого) и внешкольного (аппетитного) развития, необходимо и обществу в целом, и каждой конкретной семье, которой важна судьба ребёнка, а не существующие правила.

Тут есть и ещё одно непростое обстоятельство, относящееся и к внешкольным занятиям, – внутренняя расположенность. Не всё увлекательное для всех увлекательно для конкретного ребёнка, и тогда даже открывающиеся рядом возможности его как бы и не касаются.

Например, авиамоделирование, которым отец занимался со многими ребятами, меня никак не привлекало. А вот Юру Репрёва…

Этот парень занимался у отца в авиамодельном кружке Дома пионеров. Однажды отец взял меня вместе с ним на какой-то учебный аэродром, где можно было запускать модели самолётов. У Юры уже была серьёзная модель, с мощным бензиновым моторчиком. Настолько серьёзная, что она после запуска улетела куда-то далеко, и Юра отправился её разыскивать. Кстати, после школы он поступил в МАИ и занимался реальным конструированием самолётов. А ещё позже стал… известным коллекционером и селекционером флоксов.

В одном из пионерских лагерей у нас был автокружок, и невысокий, с округлыми чертами лица и тела, фотограф Вишек научил нескольких ребят, в том числе меня, водить автомобиль. Это был горбатенький «Москвич-401» 98 98 Малолитражный легковой автомобиль, выпускали в 1954—1956 годах. . Ездили мы по пыльным местным дорогам, да и не так уж много ездили, но мне выдали удостоверение «пионер-инструктор по вождению автомобиля». Это условное умение (какой уж там я был инструктор!..) лишь разожгло мой аппетит к езде. Я вообще любил запах разогретой машины, запах бензина.

Позже, в Москве, напротив Академии Фрунзе, я обнаружил приткнувшуюся к Девичке «Школу юного автолюбителя» и записался туда. После теоретических занятий (не труднее, чем в обычной школе) тех, кто сдал экзамен, отправили на практику, в гараж, к шофёру-инструктору (уж это был настоящий инструктор, не помню только, как его звали). Довольно тщедушный мужичок (тогда он казался мне старичком, но сейчас я думаю, что ему было лет 45—50), скорее ворчливый, чем строгий. Сначала он учил нас около Лужников, на широком асфальтированном поле, где раньше мы семьёй катались на велосипедах. Потом перешёл к практике на улицах.

Особенно хорошо тренировать внимание и маневренность получалось в переулочках неподалёку от гаража (он находился во дворе, в районе Пречистенки, тогда ещё Кропоткинской улицы). Машин в городе было неизмеримо меньше, чем сейчас, но пешеходов, бороздящих улочки и переулки где угодно, хватало. Хорошо, что у инструктора были дублирующие педали!..

В 14 лет мне выдали юношеские права (разрешающие вождение, если взрослый рядом). Ездили мы на «Москвиче-402», форма которого была уже более современной, чем у «горбатенького».

От этой юношеской школы я участвовал в соревнованиях по фигурному вождению. Они проводились Выставкой достижения народного хозяйства (ВДНХ, сейчас это ВВЦ), на одной из асфальтовых площадок перед ней. Надо было проехать «мостик», габаритные воротца, развернуться в квадрате и т. д. Раньше приехал или опоздал – плохо. За каждую секунду сверх одной минуты или меньше её – вычитали штрафные очки. Чемпионом я не стал, но «диплом участника ВДНХ» заработал.

Вершиной моей водительской карьеры стал парад пионерской организации на Красной площади, в котором участвовали и юные водители. Хотя я уже перешёл из пионеров в комсомольцы, но всё равно всем велели надеть белую рубашку и повязать пионерский галстук (неужели инструктор тоже был в красном галстуке? не помню). Юных водителей на одну машину пришлось трое, но сначала мы торжественно ездили по городу, и двум другим досталось водить больше, а мне – почётнее.

Когда я перед Красной площадью пересаживался за руль, инструктор изрёк последнее напутствие:

– Метр до машины впереди, метр от машины позади. Едем очень медленно. Если у тебя мотор заглохнет или ещё что, больше на глаза мне не показывайся!

Только это я и сознавал. Было невозможно ни оглядеться, ни посмотреть, кто там, на Мавзолее (может, не все знают, что во время советских парадов высшие начальники страны традиционно стояли на специальной площадке ленинского надгробия). К счастью, всё прошло-проехало нормально. С тех пор я любил небрежно похвастаться:

– Машину водить? Да я ещё школьником вёл на параде машину по Красной площади…

И – всё! Никогда я не получал взрослых водительских прав, даже желания не возникало. Никогда не стремился приобрести и водить машину. Словно мне сделали необходимую прививку. Даже когда мой первый тесть, директор проектного института, предложил оформить на меня новую «Волгу», только что купленную вместо старой, я отказался. Хотел оставить за собой право на человеческое, а не шофёрское внимание к окружающему миру. Возможность читать, писать и думать, посиживая себе в общественном транспорте. Или вообще ходить пешком. Перипатетики 99 99 Древнегреческая философская школа. считали, что это помогает мыслить.

Вождения машины оказалось мало. Увидев где-то объявление о мотоциклетном кружке, я отыскал его (на каком-то стадиончике) и записался туда.

Может, это была секция фигурного вождения? Во всяком случае, больше всего мне запомнилась «восьмёрка», по которой надо было ездить. Поддерживать равновесие, упираясь ногой в землю, считалось неправильным, и приходилось осваивать езду всё лучше. Впрочем, что-то ещё, кроме «восьмёрки», там было, несмотря на то, что мы крутились на одном и том же пятачке. Оказался я там зимой. Снег, перемешанный с грязью, разномастные мотоциклы и тренер, позволяющий нам всему учиться самим. И рёв, рёв моторов, от которого сам заводишься…

Можно считать, что умение водить мотоцикл однажды мне пригодилось. Я оказался в гостях на даче недалеко от станции Внуково. Там жил генерал 100 100 Шевцов Александр Григорьевич (1908—1988): генерал-полковник авиации. , дядя моей первой жены. Времени на застолье мне всегда было жалко, к тому же я куда-то торопился, так что быстро со всеми распрощался. Сын генерала, Володя 101 101 Шевцов Владимир Александрович. , предложил подбросить меня до станции на своём мотоцикле «Ява» (особо шикарная по тем временам марка). Сели, отправились, но ехали очень странно, виляя, пару раз чуть не угодили в кювет. Тут до меня дошло, что Володя изрядно пьян. Тем временем после пустынной дороги элитного посёлка, откуда мы выехали, начиналась куда более оживлённая трасса.