Эдвард Кантерян - Людвиг Витгенштейн

Маленький Людвиг Витгенштейн на лошадке. 1891

Из-за элитарного происхождения и скрытного характера Людвигу было сложно привыкнуть к новой среде. Позднее он охарактеризует три года, проведенные в училище, как горький опыт, который мог вылиться в тотальное одиночество и отчуждение, если бы Людвиг не подружился с сыном людей, в семье которых он жил во время учебы. Один из бывших одноклассников Людвига потом рассказывал Эрмине, что для них он был «как будто из другой вселенной. Манера общаться сильно отличалась от привычной им, например, он обращался к однокашникам на “вы”… что создавало между ними барьер». Он читал другие книги и казался более зрелым и серьезным. «Самое главное – он был на редкость чувствителен, и могу представить, что и ему самому однокашники казались пришельцами из другого – ужасного – мира!» [11] Rhees. Ludwig Wittgenstein. Р. 2. Они платили ему издевательскими стишками-нескладушками типа «Витгенштейн, Витгенштейн, вали-ка ты по ветру в свою витиеватую Вену» [12] Monk. Ludwig Wittgenstein. Р. 16. . Учился Витгенштейн средне. Хорошие отметки он получал только по английскому и по поведению, а также по религии – здесь он имел высший балл. По иронии судьбы именно в эти годы Витгенштейн, в частности благодаря общению с Маргарете, отошел от своих детски наивных религиозных взглядов. Тем не менее с философской точки зрения религиозные вопросы будут интересовать его всю жизнь, пусть даже и редко.

Одна из причин, почему Людвига отправили именно в это училище, заключалась в том, что, в отличие от старших братьев, он не бунтовал против отца, хотя как раз ему это скорее сошло бы с рук. Вероятно, Людвиг сильно переживал из-за того, как он выглядит в глазах других, и поэтому хотел всем угодить. По крайней мере, именно так он значительно позднее напишет о себе в исповеди, которую адресует родне:

«Насколько себя помню, я был нежным ребенком, но одновременно слабохарактерным. Я очень рано понял, насколько сильнее характер у брата Пауля. Он как-то слегка приболел и уже шел на поправку; когда его спросили, хочет ли он уже встать или будет еще валяться в кровати, он спокойно сказал, что еще бы повалялся. Будь я на его месте, я бы соврал (что хочу уже вставать), потому что боялся, что обо мне плохо подумают» [13] McGuinness. Young Ludwig. Р. 47–48. .

В этой характеристике, данной Витгенштейном самому себе, наверняка есть доля правды. Следует, однако, учитывать, что эти слова принадлежат безжалостному обвинителю, который, подобно Блаженному Августину в его «Исповеди», изощрялся в самобичевании и бесконечно страдал из-за собственных реальных и мнимых грехов. Такую чрезмерную озабоченность собственным моральным обликом можно объяснить отчасти наследственностью, если вспомнить, какие душевные муки испытывали его братья Ганс и Рудольф, а отчасти чувством долга, свойственным семье Витгенштейнов. Не всякое моральное качество передается по наследству, поэтому такие выдающиеся личности, как Августин или Витгенштейн, составляют отдельную категорию: они не только воплощают в себе типичные нравственные проблемы, но и расширяют представление о человеческой морали, предлагают новые способы ее понимания.

Важно, однако, то, что формирование внутреннего мира Людвига во многом было обусловлено его воспитанием. В рамках австро-германского образования, полученного всей его семьей, Витгенштейн воспитывался на канонических образцах классической немецкой литературы, то есть на Гёте, Шиллере, Лессинге, Мёрике – авторах, которыми он будет восхищаться всю свою жизнь. Еще он очень любил афоризмы Лихтенберга, которого цитировал в дневниках, а также Шопенгауэра и Готфрида Келлера. Его литературные пристрастия можно назвать консервативными. Он знал творчество писателей и поэтов XIX века, в частности Иоганна Нестроя, Грильпарцера и Николауса Ленау, и – во многом благодаря влиянию Маргарете – был знаком с прогрессивными идеями Фрейда, а также с едкой и стилистически безупречной критикой морального, интеллектуального и языкового упадка, с которой выступал Карл Краус. Однако Людвиг никогда не испытывал больших симпатий к авторам своего поколения. Самые современные писатели, которых он любил, – это Толстой, Достоевский, Кьеркегор и Ницше. О Кафке он говорил, что это был некто, кто «с огромным трудом заставлял себя не писать о собственных терзаниях» [14] Monk. Ludwig Wittgenstein. Р. 498. . Витгенштейн, конечно, читал Томаса Манна, Райнера Марию Рильке и Георга Тракля и признавал гениальность их творчества там, где ее чувствовал (например, у Тракля), но ни один из них не стал его любимым автором.

Людвиг Витгенштейн в подростковом возрасте

То же касается его музыкальных вкусов. Юность Людвига пришлась на время великого музыкального новаторства, особенно заметного в Вене, где композиторы Второй венской школы, сформировавшейся вокруг Арнольда Шёнберга, Альбана Берга и Антона Веберна, создали двенадцатитоновую музыкальную систему. Однако музыкальные предпочтения Витгенштейна оставались скорее традиционными, и отнюдь не потому, что он не разбирался в музыке. В детстве Людвига не учили играть на музыкальных инструментах, но несмотря на это он, как и почти вся его родня, был музыкально одаренным и умел очень точно высвистывать целые партитуры. Будучи взрослым, он сам научился играть на кларнете, но по-прежнему терпеть не мог современную музыку. Даже такой композитор, как Густав Малер, был для него слишком современным и испорченным, и Витгенштейн яростно спорил со всеми, кто думал иначе [15] Monk. Ludwig Wittgenstein. Р. 78. . Его кумирами были Гайдн, Моцарт, Бетховен, Шуберт, Брамс и Лабор (последнему покровительствовал отец Людвига). Исключение в антимодернистских вкусах Витгенштейна делалось только для архитектуры, но об этом чуть позже.

В этом контексте следует упомянуть еще об одном современнике, оказавшем влияние на Витгенштейна, и влияние это было скорее дурным: речь пойдет об Отто Вейнингере и его книге «Пол и характер» (1903). Сегодня нам сложно понять, чем эта женоненавистническая, шовинистическая и реакционная книга могла очаровать не только юного Витгенштейна, но и все его поколение. Вейнингер (1880–1903), молодой еврей-антисемит, был гомосексуалом-страдальцем; в возрасте 23 лет – всего через полгода после выхода своей книги (и за полгода до столь же театрально обставленного самоубийства Рудольфа Витгенштейна) – он покончил с собой в том самом венском доме, где умер Бетховен. Самоубийство мгновенно сделало Вейнингера знаменитым, а его книга стала бестселлером: за четыре года ее переиздали 13 раз. «Пол и характер» претендует на исчерпывающее антропологическое исследование и решение всех нравственных проблем человечества и бескомпромиссно критикует современность. Люди для Вейнингера – биполярные существа, разрывающиеся между поиском высоких идеалов правды и любви и удовлетворением животных инстинктов, к числу которых он относит, в частности, сексуальность. Любовь и секс, таким образом, – понятия взаимоисключающие. Первая соответствует платонической идее «мужчины», второй – идее «женщины». Все люди представляют собой смесь двух идей и потому бисексуальны, но реальные женщины воплощают «женское начало» гораздо сильнее. Поэтому они сродни животным и целиком озабочены «основными» составляющими сексуальности – размножением и материнством. Мужчин больше интересует все связанное с духовной составляющей, в частности политика, философия и искусство. Только они обладают рациональным умом, моралью и свободой воли, тогда как женщины – аморальные стадные животные. Евреи же – как женщины («самый мужественный еврей женственнее самого немужественного арийца» [16] Monk. Ludwig Wittgenstein. Р. 23. ) и поэтому развращены и злонамеренны.