Людмила Микешина - Философские идеи Людвига Витгенштейна

Людвиг Витгенштейн (1889, Вена, 1951, Кембридж) - один из величайших философов XX столетия, создатель оригинальный концепций - ранней, представленной в "Логико-философском трактате" (1921) и позднее, развернутой в "Философских исследованиях" (1953) и других работах. Первая была вдохновлена новыми для своего времени идеями и методами формализованного логического анализа языка в работах Г.Фреге и Б.Рассела, вторая - поиска приемов прояснения концептуальных проблем философии средствами естественного языка в его действии, работе (“языковых играх”). Эти программы стимулировали развитие двух разных школ, ветвей аналитической философии, во многом наследующих идеал логической корректности и смысловой ясности мысли, присущей классическому рационализму. Хотя две концепции Витгенштейна не схожи, по ряду позиций и диаметрально противоположны, они связаны многими нитями, и единым лейтмотивом - языковым подходом философии. В трудах Витгенштейна раскрыта и подробно иллюстрирована органическая связь философствования с концептуальными схемами языка. Философия - с ее поиском ясного видения, понимания разного рода реалий - предстает как “проникновение” в работу языка, преодоление постоянно порождаемых им “призраков”. В тоже время Витгенштейну удалось выявить, сколь важную роль в философском мироуяснении играет невыразимое, невысказываемое - то, о чем невозможно говорить, что заставляет прибегать к исполненному глубокого смысла молчанию. Идеи Витгенштейна стимулировавшие формирования философии анализа в ее логическом и лингвистическом вариантах, продолжают оказывать влияние на всю современную философскую мысль.

В России имя Витгенштейна как автора “Логико-философского трактата” было известно некоторым специалистам еще с 1930 годов. Однако время не благоприятствовало сколько-нибудь серьезному изучению мысли философа. В 1958 году был опубликован перевод “Логико-философского трактата” на русский язык [1] Витгенштейн Л. Логико-философский трактат. М., 1958. . Правда, издателям пришлось дипломатически вынести на первый план и акцентировать логическое содержание работы, приглушив и подвергнув критике философской мысли. Публикация знаменитого труда стала важным событием, стимулировавшим изучение философии Витгенштейна в нашей стране. Некоторое представление о направлении содержании работы по данной проблематике, проделанной с тех пор отечественными специалистами, дает приведенный в приложении к сборнику список их основных публикаций.

Интерес к творчеству Витгенштейна заметно вырос у нас в последние годы, когда стало возможно издать основные труды философа [2] Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. 1-2. М.: Гнозис, 1994, см. также публи кации некотрых работ в периодических ихданиях. , читать спецкурсы о Витгенштейне и высших учебных заведениях, активно участвовать в международных конференциях. В рамках X Всемирного Философского конгресса (Москва, 22-28 августа 1993 г.) прошел круглый стол “Людвиг Витгенштейн и новый образ философии” с участием известных западных специалистов - Дэвида Пэрса, Ричарда Рорти, Якко Хинтикки и других - и состоялась достаточно острая дискуссия о толковании принципиальных позиций философа.

Вниманию читателей предлагается первый в отечественной литературе сборник статей, посвященных идеям Витгенштейна. В нем отражены разные аспекты творчества философа: изложенная в "Логико-философском трактате", изобразительная концепция языка, идея и метод языковых игр, а также концепции правил, достовер но сти и др., разработанные в трудах "позднего" Витгенштейна. Представлены также некоторые мысли и соображения участников Чтений, посвященных 100-летию философа (Москва, сентябрь 1989 г.) и коллоквиума "Людвиг Витгенштейн и философская мысль XX века", проведенного в рамках X Всесоюзной конференции и по логике, методологии, философии науки (Минск, сентябрь 1990 г.) [3] В приложении к сборнику приведены программа и тезисы участников этого вызвавшего большой интерес обсуждения. .

М.С.Козлова

В этой статье речь пойдет о "языковых играх" - ключевом понятии философии позднего Витгенштейна. Работа задумана как своего рода введение в его концепцию игр , у нас еще мало изученную, творчески не освоенную. В прошлом автор уже представляла читателям функционально-игровую модель языка, разработанную Витгенштейном, - в форме ее теоретической реконструкции [4] См.: Козлова М.С. Философия и язык. М., 1972. С. 148-199. Книга читалась лингвистами и, мне говорили, способствовала освоению новой, нетрадиционной, "картины" языка в его динамике, работе. . Однако со временем стало понятно, что смысловое "поле" этой философии в действии все же сильно деформируется при таком изложении. Чем более внятно воссоздаешь ее в форме учения (выявлением и приведением в систему основных тезисов ), тем больше утрачивается суть того, над чем бился, чего достиг автор [5] Меня уже давно не покидает мысль, что тексты Витгенштейна часто прочитываются не в том ключе, в каком их создавал автор. Настроение, созвучное этому, я встретила не так давно и в одной из статей Г.Х. фон Вригта. . Становится понятным: нужно постараться хоть как-то передать то, что было для него главным, - творческий практикум концептуальных прояснений. Строго говоря, это - невыполнимая задача: поведать о том, что, по убеждению самого Витгенштейна, может быть лишь содеяно и продемонстрировано - показом, сказыванию же (оформлению в теорию) не поддается [6] Невольно вспоминаются пояснительные реплики философа: "Разве расскажешь , как звучит кларнет?" и т.п. Во второй период творчества Витгенштейн стремится более убедительно, чем в Трактате , реализовать свой принцип: "Философия - не теория, а деятельность". . В самом деле, его "поздние" работы намеренно атеоретичны. Они полны нескончаемых вопросов, на которые не получаешь сформулированных ответов, изобилуют примерами концептуальных ловушек и множеством изощренных методик выхода из тупиков. И именно эти, процедурные , наработки составляют главную ценность. Понять, освоить их позволяет лишь самостоятельное (от первого лица) штудирование - под этим углом зрения - текстов позднего Витгенштейна. Сделать это за кого-то и передать ему такой род знания пересказом не получается [7] Витгенштейн, например, так иронично пояснял подобные ситуации: никто не может за меня (и тебя тоже! - М.К.) продумать мысль, как невозможно за другого надеть шляпу, то есть совершить в третьем лице любое действие от первого лица.