Виктор Мартинович - Родина. Марк Шагал в Витебске

С Луначарским художник действительно был знаком. Луначарский еще до революции, в бытность свою критиком, написал первую статью о Шагале, перепечатки которой в витебской прессе впоследствии помогли городу узнать хоть что-то о своем уже добившемся определенных успехов земляке [34] Луначарский, А. Марк Шагал. Из цикла «Молодая Россия в Париже» / А. Луначарский // Киевская мысль. 1914. № 73. 14 марта. . Они встречались в Париже, эта встреча описана в автобиографии следующим образом:

« Улыбающийся нарком Луначарский принимает меня в своем кабинете в Кремле. Когда-то в Париже, перед самой войной, мы с ним встречались. Он тогда писал в газеты. Бывал в “ Улье ” , зашел и ко мне в мастерскую.

Очки, бородка, усмешка фавна. Приходил он взглянуть на мои картины, чтобы написать какую-то статейку. Я слышал, что он марксист. Но мои познания в марксизме не шли дальше того, что Маркс был еврей и носил длинную седую бороду. Я сразу понял, что мое искусство не подходит ему ни с какого боку.

– Только не спрашивайте, – предупредил я Луначарского, – почему у меня все синее или зеленое, почему у коровы в животе просвечивает теленок, т. д. Пусть ваш Маркс, если он такой умный, воскреснет и все вам объяснит » [35] Шагал, М. Моя жизнь. С. 165. .

Отметим степень пренебрежительности, с которой художник (по авторской версии – еще в Москве, в 1922 г.) отзывается о К. Марксе. С учетом иконической роли, которую в раннесоветской идеологии играл К. Маркс, называть его « евреем » с « длинной седой бородой » по меньшей мере неразумно. Тем более интересно привлечение К. Маркса к оценке образности картин, да еще с едкой и очень типичной оговоркой: « раз он такой умный ». Вообще, в тексте «Моей жизни» очень много признаков того, что он не мог быть закончен в 1922 г. в Советской России (а в конце рукописи стоит: « Москва, 1922 »): революция большевиков называется здесь « переворотом », Ленин « приехал в пломбированном вагоне », перевернув Россию « верх тормашками, как я все переворачиваю на своих картинах ». Маркс и культ Маркса систематически высмеиваются: бюсты этого мыслителя « размыло витебскими дождями », один из памятников « бородатому еврею » и вовсе « пугал кучеров », так как был « громоздкий, тяжелый » и « неприглядный ».

Прочитав все это, поневоле вслед за Б. Харшавом обращаешь внимание на то, что первый раз в полном виде рукопись «Моей жизни» была опубликована лишь в 1931 г., а причиной, по которой в 1925 г. в Берлине на идише были изданы лишь ее фрагменты, могло являться то, что текст элементарно не был закончен. И « Москва, 1922 » в конце этого автобиографического документа – такая же милая шутка, как фраза « родился в Лиозно 7/7/1887 », оставленная в анкете.

Ведь чтобы получить представление о том, как в действительности высказывался М. Шагал о культурных вождях Советской России во время своей жизни в России, достаточно вспомнить фрагмент из опубликованной им в 1919 г. статьи: « А неутомимый нарком Луначарский вдохновенно носится от комиссариата в Зимний, от Зимнего – к художникам, от последних – к музыкантам и артистам, и от них – в Смольный » [36] Шагал, М. Художественные заметки Марка Шагала / М. Шагал // Витебский листок. 1919. 8 янв. С. 1. . « Неутомимый нарком » и « марксист », поклоняющийся « бородатому еврею », – это, как сказали бы в Витебске тех времен, «две большие разницы».

Но вернемся к тому, как сцена посвящения в должность описана в автобиографии. Выразив свое пренебрежительное отношение к руководителю комиссариата просвещения (« Я сразу понял, что мое искусство не подходит ему ни с какого боку »), Шагал заключает: « И вот теперь он торжественно посвящает меня в новую должность ». Возникает впечатление, что административные таланты М. Шагала были настолько востребованы в новом государстве большевиков, что без художника-сверхнатуралиста (так называл Шагала Гийом Аполлинер) на ответственном посту в Витебске было никак не обойтись.

« Мандат, выданный А. Луначарским » пошел гулять по биографическим текстам и гуляет по ним по сей день. « Сам Луначарский выдал ему мандат » [37] Лыкова, И. «Единственная любовь Марка Шагала… и две другие». , – заключает И. Лыкова. « А.В. Луначарский назначил его уполномоченным по делам искусства в Витебской губернии » [38] Марк Шагал об искусстве и культуре: Сборник под ред. Б. Харшава. С. 112. , – констатирует Б. Харшав. « А. Луначарский, народный комиссар просвещения, с которым Шагал был знаком еще по Парижу <���…> подписал » [39] Ле Фоль, К. Витебская художественная школа (1897–1923) / К. Ле Фоль. Минск: Пропилеи, 2007. С. 101. его мандат, – констатирует К. Ле Фоль.

Про « мандат, выданный Луначарским » пишет А. Вознесенский, причем со ссылкой на « городской архив » [40] Вознесенский, А. Гала-ретроспектива Шагала / А. Вознесенский // Марк Шагал. Каталог выставки. С. 10. . Вознесенский указывает номер мандата: « 3051 ». На самом деле в городском архиве хранится не сам «мандат 3051», а его копия, снятая 29 сентября 1918 г. и отправленная циркуляром в Витебский губернский совет депутатов. Этот документ назначал М. Шагала « уполномоченным коллегии по делам искусств в Витебской губернии » с оговоркой: « Тов. Шагал [склонение женского рода!] предоставляется право организации художественных школ, музеев, выставок, лекций и докладов по искусству и всех других художественных предприятий в пределах г. Витебска и всей Витебской губернии ».

А. Шатских была первой обратившей внимание на то, кто именно подписал «мандат 3051». Оказывается, не Луначарский, а заведующий отделом изо Наркомпроса « комиссар Н. Пунин ». Луначарский мог оказать влияние на появление у Шагала этого мандата, но мог заступиться за М. Шагала и руководитель отдела изо Наркомпроса, сосед художника по парижскому «Улью» Д. Штеренберг. Этот « подписанный Луначарским мандат » долгое время сбивал с толку: сам Шагал, как видно из «Моей жизни», «тыкал Луначарским» в лицо несговорчивым витебским властям, когда нужно было выбить финансирование: « Как по-вашему, товарищ Шагал, что важнее: срочно отремонтировать мост или потратить деньги на вашу академию Искусств? » – цитирует художник чиновника губисполкома. И злорадствует: « Субсидию я все же получил, с помощью Луначарского ».

Неизвестно, как часто в бытность свою «комиссаром искусств» М. Шагал « давал Луначарского ». Человеку, поставленному Москвой руководить культурой в город и область, это как бы простительно. Но ряд документов позволяет предположить, что инициатива назначения М. Шагала в Витебск исходила вовсе не от А. Луначарского, как может показаться из текста «Моей жизни», а от самого художника, который хотел получить административную должность.