Петр Вяземский - Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1820-1823

Сделай милость, пришли мне хорошую русскую азбуку. У меня здесь есть одна, в которой первые слова, по коим начинают учить складам: пре-по-я-сан, утреннюю и какое то: не-пщу-ют. Есть ли средство набивать голову робёнка такими словами? Вот об этом не думают ваши училищные Правления. После таких азбук удивительно ли, что наши барские дети безграмотны? Я готов написать об этом статью для «Сына». Надобно невежество колотить с ног до головы, от Кутейкиных до Магницких, от азбук до манифестов; живого волоса на нем не оставить.

Что делает у вас актер Альфонс? Правда-ли, что он вам не понравился, мои головушки?

Читали ли вы в англинских и немецких газетах о побеге Наполеона? Известие это не заслуживает никакой веры и уже опровергнуто. В немецких газетах уже говорят, что по письмам из Вены видно, что северные державы согласились на австрийское нашествие на Неаполь. Ужас, если правда!

Письмо, присланное мне – от Безобразовой. При сем посылается в ней два пакета:

1) под литерою А. B

2) под литерою С. D.

и письмо – Безобразовой.

3) малый, круглый, под литерою Е. F. при стихах табашных – Николаю Ивановичу.

Тебе сдобный… ты думаешь, пирог? Нет: поцелуй во всю щеку. В январе думаю быть в Москве.

17-го ноября. [Петербург].

Сегодня среда, штафета из Варшавы пришла в понедельник, а от тебя письма опять нет. И то, о котором я писал прежде, накануне полученного мною тобою писанное, также мною не получено. Это меня беспокоит. Разреши поскорее сомнение.

Вчера проводили мы вечер у новорожденной Катерины Андреевны, и я получил письмо от брата из Царьграда, который получил посланное из Варшавы письмо мое. Спасибо. Дашков писал к нему из Дамиетты и в декабре должен быть в Царьграде.

Графиня Самойлова выходит за старшего Бобринского. От Жуковского из Берлина ни строчки. Татищева приехала.

На душе тяжело. И о вас слухи: на место Новосильцова – Алопеус, в Берлин – Чернышев, в Мадрит – молодой граф Воронцов. А о Новосильцове говорят, что его – сенатором. И куда же? – В Москву. Вот тебе письмо.

Читал ли «Черное море» Александра Пушкина в последнем «Сыне Отечества»?

Кривцов женился. Прости! Тургенев. Будешь ли в России? Когда? Куда? Надолго ли?

21-го ноября, воскресенье. [Варшава].

Я получил твои строчки от 10-го ноября. Не вспомню отправления 22-го и не знаю, было ли такое. Я писал тебе, посылая письмо из Царьграда, уже по возвращении своем из Бреста, а хвастался еще, что поступаю не по твоему, то-есть, храню тайну печати, хотя и любопытствовал бы узнать, что говорится в этом письме по случаю слухов, разнесшихся о Строганове. В этом, кажется, или в другом говорил я тебе: «а ты все, как баба, плачешь о рекрутстве» и объяснял тебе, к какому роду зла приписываю эту беду. Впрочем, кажется, эстафеты не пропускал, кроме передпоследней, да за то писал по почте. Твои письма приносятся иногда поздно, а именно, когда отсылаешь их через канцелярию Соболевского. Впрочем, не поручусь за ненарушимость переписки и предаюсь безмолвно, то-есть, напротив, гласно, на жертву всяких пакостей. Теперь не время осторожничать. Пусть правда доходит до ушей, только бы не совсем пропадала в пустынном воздухе. Я, кажется, тебя еще не благодарил за письмо от 3-го ноября, которое также залежалось в кармане Тимовского.

За Соболевским государь прислал, и он вчера отправился в Троппау. Вот еще нам пощечина. Прусский король воротился в Берлин, но, несмотря на слухи, вероятно, не от разладицы. Конгресс переносится в Вену, а по другим известиям – в Лайбах, но верно в Троппау не останется. Государь выезжает из Троппау 10-го нового стиля вслед за конгрессом. Следственно, кажется, дело еще не решено. Неужели Неаполю готовят участь Польши? Политический разбой! Как не вспомнить Байрона: «К чему праздновать кончину льва, когда пируют нами волки?» Что говорите вы о Английской королеве? Как сказать: выиграла ли она процесс, или нет? Мы живем в веке двусмысленностей, а мы – бессмыслицы.

Присылай мне оное мнение, о воем говоришь. Не могу собраться с силами и переписать свою «Негодяйку». К тому же я ее валял с таким жаром, что – мне кажется она уже не такою ярою и бойкою, как до валки. Увидим, что вы скажете, новички. Здесь почти некому читать и следственно поджигать. А с глаза на глаз быть ни с стихами своими, ни с – своею долго не надобно: сейчас прискучит, и на досуге начнешь находить в них и ней тысячу ошибок, неловкостей. То ли дело, скажешь, соседка!

Я теперь два утра проводил в разборе своих. бумаг. Пропасть твоих писем еще до двенадцатого года, Жуковского, Батюшкова; моего старья, галиматьеевной переписки с Плещеевым.

Вот оффициальная статья, может быть, у вас неизвестная, о Семеновских делах. Она прислана и сюда для помещения в варшавских ведомостях. У нас про домашнее всегда говорится не дона: как это одно ярко описывает свойства и дух нашего правительства! Смесь робости, фальшивости, презрения, беспечия. Кстати, я помню еще, что писал тебе о намерении составить некоторый отчет пребыванию своему в Польше. Получил ли это письмо?

Выборы в Париже плохи для левшей. Я читаю книгу Гизо, Guizot, о Roefi много говорят либеральные листы. Есть много дельного. «Les grandes secousses sociales ont pour adversaires inévitables non seulement tous ceux dont elles attaquent les intérêts, mais encore ceux dont elles confondent l'intelligence et accusent la faiblesse». Есть много портретов, не столь блестящею кистью, как у Констана, написанных, но хорошо образующих лица отставных и действующих делотворцев Франции. Этот Ришелье должен быть такое печеное крымское яблоко, как только в нашем вертограде ростет и только у нас печется.

Сейчас читал я газеты: ничего нет. Что за вздор спрашиваешь ты у меня о Дьякове? Ничего похожого нет. прости! Николая Ивановича поблагодари за его доброе обо мне мнение. Авось придет час воли Божией, и можно будет мне оправдать или уличить его. Нам нельзя не проклинать часа рождения своего. То ли дело родиться бы лет через пятьдесят на всем на готовом!

«Руслана»?

24-го ноября. [Петербург].

Я получил твое письмо и посылку Безобразовой. Спасибо и за меня, и за брата. Он сам благодарить будет. Я нездоров, а должен был все утро работать с князем Лопухиным по известному делу о непродаже и пр. О шуме в Совете уведомлю не по почте. Целый день за пером и на бал поеду уже темной ночью. Прости!

27-го ноября. Варшава.

Уваров приехал из Троппау. Плеча его исполнены важным таинством; говорят о каком-то поручении в Петербург и о возможности возвратиться еще в Троппау. Конгресс остается на месте, вопреки первым… намерениям.