Петр Вяземский - Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1820-1823

Еще опомниться не могу, милый Brougham, от 23-го октября. Не до Бонца гневайся и не ввек враждуй на меня. Мне померещилось, что ты равнодушно принял то, от чего льются кровавые слезы, и я сгоряча написал упрек, в котором после раскаялся, но теперь уже не раскаиваюсь, ибо произвел твою сильную выпалку. Все это не мешает мне, однако же, очень беспокоиться, что я не получил твоего письма, писанного, как ты говоришь, накануне 23-го и где ты говорил о том же предмете. Где оно? и через кого было послано? Я посылал справляться в Мраморный дворец, но там мне сказали, что на последней стафете для меня ничего не было. Не знаю также, кто принес мне и письмо 23-го октября; отчего опоздало мое письмо от 13-го октября? Все это заставляет меня все в чем сомневаться и просить тебя понаведаться: как, кто и через кого отправляются твои и мои письма. Нас порядочно не поймут и запишут, пожалуй, в Семеновский полк, так, как и его записали не туда, куда он просился. Нет, кипи, моя радость, и изливай себя в сосуд, который, пока не разобьется или не разобьют его, и горечь и сладость от тебя принимать будет. Досадно мне за тебя и за общее дело. Все, что ты пишешь о причине твоей неудачи после нынешнего сейма, предчувствовал я и теперь начинаю подозревать: не прочат ли нового гражданина и графа на ваше место? Писать и думать мешают. Прости! Баранов, симферопольский губернатор, уведомляет нас, что Пушкин-поэт был у него с Раевским, и что он отправил его в лихорадке в Бессарабию. Мы ничего о нем не слышим. Вьельгорский все таков же. Брат его Михайла и мне, и Карамзиным сказывал, что по сие время все это для него загадка. Он видел и баронессу – мать, и князя Трубецкого, брата её, и остался и оставил их в той же неизвестности о причине болезни и прочего.

расспроси порядочно о письмах и уведомь, послано-ли и с кем 22-го октября писанное. Это меня беспокоит. Брат кончил сочинение о jury. Перовский помирился с Воейковым.

Ежедневно более узнаю я Светлану и привязываюсь в ней. Какая милая душа и какой высокий характер! Она все прекрасное умела соединить в себе. При ней цвету душою. Она моя отрада в петербургской жизни. Жаль, что судьба назначила ей испытание, но она выше судьбы своим сердцем и своего религиею. Honni soit qui mal y pense. Прости! Примусь на досуге перечитывать письмо твое, а брат намерен приводить все твои письма в порядок и плачет о том, что из тебя не вышло, судя по тому, что бы из тебя быть могло, мой милый Брум, а в английском правописании Brougham!

5-го ноября. [Петербург].

Вот письмо, вчера принесенное, а от кого, не знаю, а твоего от 22-го октября, то-есть, первого по возвращении из Слонима, я все еще не получил.

Третьего дня зарезался директор канцелярии графа Кочубея, статский советник Прокопович, – говорят, от жены. По делу Скибицкого ни в Сенате, ни у министра юстиции никакого производства нет. Где же оно? Тургенев.

10-го ноября. [Петербург].

Письмо твое от 31-го октября получил, а от 22-го все еще нет. Я одобряю тебя за сделание выписки, но не одобряю Новосильцова за наименование меня. Нас и так здесь злые не любят, а невежи боятся. Могут придраться. Здесь теперь «темна вода во облацех». Спешу в Совет, где еще темнее. Постараюсь прислать тебе одно мнение, но только для тебя. Возрази и возврати, если не вырвет тебя с досады и омерзения, но только справься предварительно, где твое письмо от 22-го и будь осторожнее в отправлении.

Твой пакет послал сегодня к Дружинину, а тебе посылаю полученное вчера чрез Карамзина письмо от княгини. Вперед не зябни или не ленись. Правда ли, что Дьяков изрублен поляками?

10-го ноября. [Варшава].

Виноват, прозевал или, лучше сказать, проел и пропил эстафету. Письма выдали очень поздно, ибо, вероятно, по поводу Семеновских обстоятельств ваши письма прошли по горнилу испытаний. Вот то, которое написалось сгоряча по получении твоего известия. Твой брат нюхает ли табак? У меня для него лежит табатерка à la charte Touquet и послание. Прощай!

13-го ноября. [Варшава].

Что это значит? Несколько строк! Переписка наша свихнулась. Впрочем, я писал теперь по почте, пропивши эстафету, и если долг заплатил свой не в срок, то, по крайней мере, не остался в долгу. Ты думаешь удивить меня своим Прокоповичем: мы назади не останемся. Один помещик, под Варшавою живший, засев приятеля своего до смерти со всеми принадлежностями обдуманного злодейства. Зазвал его в себе в гости, велел людям напасть на него и колотить; раны заливали соленою водою, ворочали на все стороны. В середину экзекуции убийца привел детей своих к жертве и сказал ему: «Чтобы смерть твоя была ужаснее, помни, умирая, что ты причиною будешь несчастья этих сирот, которые увидят казнь своего отца», – и снова велел сечь. причины предполагаемые: ревность в жене, а более еще то, что этот несчастный отсоветовал жене отдать мужу, повесе и игроку, деньги, которые приходились ей по приданому от родных. Убийца – войт окружный и сам доносил городскому начальству, что тот умер от апоплектического удара при начале бития. На днях иду его смотреть. В силу прусского уголовного устава, который здесь в действии, полагают, что под смертную казнь подпадут только исполнители, а убийца главный, ибо он один движим был побуждением убийства, если не обличится в ручном нанесении ударов, от смертной казни отделается. Хорошо в Пруссии и в других землях, где служители не находятся в безмолвном порабощении у господина, быть таким законам, но прошу покорно ввести их к нам, да и здесь они злоупотребительны, ибо хотя рабства и нет, но есть порабощение.

Пришли мне поэму Пушкина: у меня её нет, и трагедию Крюковского. Кто этот анти-анти-критик? Верно сам Воейков. Зачем печатать такие неисправные стихи Дениса, и верно без его ведома? Прошу сказать, чтобы ан моего, не спросясь, не печатал. Вот, пожалуй, напечатайте мое письмо табачное с Николаю Ивановичу. Моя «Негодяйка» («Негодование») добита; надобно еще два-три дни полежать ей под сукном, а там и в свет. Желаю угодить, то-есть, угодникам ума и вкуса. Кажется, нигде столько души моей не было, как тут. Не отдать ли «Первый снег» в первый «Сын», чтобы прокатиться по печати? Вели мне списать его, «Сибирякова» и все, что у тебя есть моего. Все, что было у меня, отправил я в Пипиньке-Пепе, в Неаполь. Я решительно принимаюсь за мысль издать себя. Если откланяюсь родимому небу, Бог весть когда придется с ним свидеться. Оставлю вам гостинец. на память с эпиграфом:

то-есть, в прах разругаю всю сволочь нелепости и нечестия, поднесу несколько цветков избранных дружбы и красоты и оставлю вас с глазу на глаз с Плетневым и Панаевым.