Борис Мисюк - Полвека в океане. История рыбных промыслов Дальнего Востока в рассказах, очерках, репортажах

– О! – Удовлетворённо воскликнул Герман Евгеньевич, и сам искренне удивлённый столь безотказным и быстрым действием кнопки. – Украинского борща, Кирилл Александрович, желаешь?

– Нет, нет, спасибо! – Запротестовал Одинцов. Ему представилось на миг, когда капитан сказал про буфет и нажал кнопку, что он находится на «Бэконе» и что сейчас может войти его бывшая жена.

– Ну, тогда принеси нам по порции второго, – Сказал капитан, и девушка исчезла.

Капитан взял большой селёдочный хвост, сунул его в рот и тут же вытащил голый хребет с синим хвостовым пером, широким, как у голубя-сизаря.

– Селёдка охотоморская? – Спросил Одинцов.

– Откуда ей взяться, охотоморской? Пятый год как закрыли, тебе ли не знать, дорогой? – Жуя и глотая, проговорил капитан. – Оттуда, – он мотнул головой через плечо, – с Берингова. В прилове попадается изредка, вот и посолили для себя. Нравится?

– Мне олюторская больше нравилась.

– Ну-у-у, ты тоже, Кирилл Александрович, вспомнил, ха-ха, доисторические времена.

– Да вот забыть не могу, – признался Одинцов. – Уж больно грубо тогда с ней…

– А-а, ну да, это было, чего сейчас скрывать! – Радостно согласился Герман Евгеньевич, для которого олюторская селёдка тоже была воспоминанием молодости, бурной и бесшабашной. – Шерстили мы её, аж пыль столбом!.. Году в 62-ом, помню… «Звёздная» флотилия тут разворачивалась… СРТ «Андромеда» – это мой пароход был, я на нём в штурманах ещё ходил… Помню, помню – тьма рыбы было! Поднимаешь трал – хвосты сквозь ячеи торчат… Когда рыба крупная, известно, они торчать не будут. Ну а сортировать её некому и некогда. Так что трал расшворишь, даже на борт не поднимаешь, снова возьмёшь на шворку – и пошёл по новой тралить.

Буфетчица принесла тарелки с дымящимся гуляшом, они механически её поблагодарили и, поглощённые одним воспоминанием, так по-разному заворожённые им, продолжали разговор.

– Я тебе расскажу сейчас, ой, со смеху помрёшь, – тряс головой Герман Евгеньевич, смеясь и подступаясь к гуляшу, – расскажу, как Витька Бугай стал передовиком… Он на «Денебе» капитаном был. Виктор Евстафьевич Бугаевский – звезда Олюторской экспедиции!

Одинцов, глубоко задумавшись, уставив взгляд на рдеющий конец сигареты, слушал и одновременно вспоминал ихтиолога. Вот если б не сидел тот на «Ломоносове» в обнимку со своим красным окунем, а прошёлся хотя бы разок-другой по «звёздной» флотилии тогда, четверть века назад, когда ещё можно было спасти олюторское стадо…

Капитан взялся за вилку, она почему-то выпрыгнула из руки, но он не дал ей упасть, прижал локтём, испачкав обшлаг красным соусом. Осмотрел с юмором локоть, взял салфетку, обтёр и, раздумав закусывать, продолжал:

– Сдавали мы рыбу в бухте Лаврова, вот тут, – он показал пальцем на раскрытый иллюминатор. – Ну, как делают обычно? Сдал и бежишь быстрей в район лова, к толпе пароходов, так? Та-ак. А Бугай на своём «Денебе» взял как-то раз и включил эхолот прямо на выходе из бухты. Ага, включил, глядь – косяк прописал. Ну, что долго думать – бах трал за борт, поднимает – полный. Он разворачивается – и по новой на сдачу. Ага, сдал, выходит, опять включил. О-па – опять косяк. Поднял его, развернулся, сдал. И таким вот манером, втихаря всех нас обставил, и намно-о-го обставил. Ну, тут все газеты, радио: герой, стахановец… Орден получил! Кажется, «Красное Знамя». О как!

– Ну а ни у кого из вас не шевельнулось вот тут, – Кирилл Александрович коснулся пальцами груди, – когда вы тралы расшворивали? Что ж мы, голуби, дескать, творим, что детям нашим оставим?

– Да что ты, Алексаныч! Рыбы как грязи было! Да её и сейчас… и детям, и внукам – всем хватит! Океан-батюшка во-о-н какой великий, – капитан повёл рукой от подволока через переборку до палубы, – так что не надо беспокоиться, дорогой то мой рыбинспектор.

– Надо, – коротко возразил Кирилл Александрович. – А то всё живем по заповеди: ломать – не строить, пахать – не сеять. Вот так вот!

– Во-во, эт верно. – Капитану уже явно хотелось спать. – Мы – пахари, пахари голубой целины , с нас какой спрос?

– Ну а насчёт рыбы-грязи могу вот это показать, – Кирилл Александрович вынул из внутреннего кармана пиджака большую записную книжку, достал листок и протянул через стол.

Герман Евгеньевич встряхнул кудрями, взял листок. Это была вырезка из журнала. Но уже сработала капитанская привычка – в каком бы ни был состоянии, днём ли, ночью, предельно внимательно читать любую бумагу, будь то радиограмма или что ещё. И он стал читать вслух, трезво, внятно, вникая в смысл:

– Океан беднее суши. Новости экологии. Недавние надежды на океан, как на богатейшую житницу, не оправдались. В этом окончательно убеждает составленная географами Московского университета карта распределения живого вещества Земли. Обширные районы в центральных зонах Тихого, Индийского, Атлантического океанов оказались столь же пустынными, как и ледяные просторы Гренландии! Впрочем, это неудивительно, поскольку живого вещества в Мировом океане, как удалось установить, в двести раз меньше, чем на суше (а если сравнивать «сухой вес» того и другого, то в 350 раз). В целом же концентрация живого вещества на суше в тысячу раз выше, чем в океане. Даже в такой пустыне, как Сахара, живого вещества куда больше, чем во многих обширных районах Мирового океана…

– Да-а-а, – протянул по нисходящей ноте капитан. А инспектор неожиданно встал и сказал:

– Спокойной ночи.

Было и в самом деле поздно.

22 апреля 1984, воск.Пасха сегодня. Вот со святого Воскресенья дневник и начну. На Большом рейде стоим у острова Шумшу (самый северный из Курил). «Полтинник» мой (РМБ «50-летие СССР») перегружает продукцию на «Карское море». С утра до ночи и ночь напролёт под бортом, где идёт приёмка рыбы и через шпигат выскакивают отходы из цеха, – чаячий шумный базар. Начались весенние туманы.

Заштормило от души – больше 30 м/сек. Ветруган. Стоим у Озерновского рыбокомбината, на юго-западе Камчатки. Море бледно-бледно-зелёное, взбитое с пеной – почти речной цвет. И – солнце в косматом небе. И чайки постанывают и подвывают, с глупышами серенькими прячутся у подветренного борта.

К нолю попал в гости к флагманам, коих на «Полтиннике» десятка полтора было: из ПРП, ВБТРФ, ПКРКС, ХКРКС (Приморрыбпром, Владивостокская база тралового и рефрижераторного флота, Приморский и Хабаровский Крайрыбакколхозсоюзы,), одних флагманских помполитов четверо, было и такое чудо – флаг-инженер ПРП по организации соцсоревнования. В экипаже дивятся количеству тунеядцев на рыбьем хвосте. А на «Аваче», запущенной в тех. отношении донельзя, не работают опреснители, пресную воду в системы, говорят, уже два месяца не дают. Моются морской. Я добыл 3 л лишь на второй день и молюсь на эту банку. Встретил на борту камчатского флагманского инженера по ТБ, говорю: что ж вы не шумите об этом? А он: сколько лет уже шумим, а только Дальрыбе, видно, плевать на нас. Озерновский р/комбинат как раз находится в эпицентре главной экспедиции – Охотоморской минтаевой, вечно страдающей от безводья. Там, в Озерной, добрая речка есть, можно запросто, говорят местные, оборудовать водозабор – вывести в море капроновые шланги на поплавках. Пей на здоровье, и не нужны танкера-водолеи, которые во всех экспедициях нарасхват. А я как раз, побывав в Русской, нацелился прокричать о водяном голоде рыбаков в «Литературную газету», да заодно и о др. бедах, о заброшенности рыбачьего племени. Хрен с ней, с визой. Хотя, конечно, так хочется побывать в Японии, Новой Зеландии, Австралии, Индии!..