Екатерина Коути - Королева Виктория

Миловидная женщина с пышными темными волосами так приглянулась герцогу, что он с ходу предложил ей руку и сердце. Виктория подумала-подумала… и отказала.

Вдовство было пока что самым лучшим, что случилось в ее жизни. Детство Виктории прошло под грохот и пальбу наполеоновских кампаний. В семнадцать ее отдали замуж за принца Лейнингенского. Жених был старше невесты на двадцать три года и походил скорее на дядю-ворчуна, чем на любящего мужа. Когда он покинул бренный мир, Виктория вздохнула с облегчением.

В тридцать лет она была еще молода, хороша собой и с кокетливой улыбкой встречала взгляды, которые роняли на нее мужчины. Замужество казалось ей чересчур рискованной затеей. Вдруг она утратит не только независимость и неплохой доход, но и опекунство над детьми? Да и не хотелось ей ехать за тридевять земель в страну, чей язык она почти не понимала.

Однако смерть Шарлотты многое меняла. Едва оправившись от потрясения, Леопольд начал убеждать сестру принять предложение герцога Кентского. Со смертью Шарлотты ребенок Кента становился реальным претендентом на престол. Об этом стоит подумать. То же самое твердила дочери вдовствующая герцогиня Августа, которой сразу понравился английский жених. Герцогиня писала о будущем зятя: «Высокий рост придает ему внушительность, и он умеет совмещать простые солдатские манеры с утонченностью светского человека, что делает общение с ним легким и приятным» [4] Plowden A. The Young Victoria. New York: Stein and Day, 1983. P. 19. .

Ослепленная блеском грядущего величия, Виктория согласилась выйти замуж за Эдуарда, взяв с него клятву сохранить за ней опекунство над детьми. И пусть он с самого начала поймет, кто кому делает одолжение. «Я отказываюсь от благополучного, независимого положения в надежде, что ваша приязнь станет мне наградой» [5] Williams K. Becoming Queen Victoria. New York: Ballantine Books, 2010. P. 150. , – намекала Виктория в письме к нареченному.

Эдуард был на седьмом небе от счастья. «Знайте же, дражайшая принцесса, что я лишь солдат пятидесяти лет от роду и после тридцати двух лет службы едва ли гожусь на то, чтобы завоевать сердце прелестной принцессы на девятнадцать лет моложе» [6] Ibid. P. 150. , – писал он в ответ. Арифметические подсчеты перемежались с обещаниями холить и лелеять молодую жену.

Дело оставалось за малым – устроить судьбу мадам де Сен-Лоран. Еще в 1817 году она чуть не подавилась за завтраком, прочитав в газете «Морнинг кроникл» призыв к принцам поскорее обзавестись потомством. Смирившись с неизбежным, Джулия удалилась в Париж, где король Людовик XVIII даровал ей титул графини не Монтенье. Герцог Кентский продолжал содержать свою любовницу, но они перестали видеться, хотя и поддерживали оживленную переписку.

Вечером 29 мая 1818 года герцог Эдуард Кентский и принцесса Виктория Саксен-Кобургская обвенчались в замке Эренбург, в присутствии родни принцессы. Лютеранского обряда было недостаточно, поэтому в Англии молодоженам пришлось обвенчаться вторично.

Почти одновременно с Эдуардом и Викторией в Туманный Альбион прибыла Аделаида, невеста герцога Кларенса. Чтобы не тратиться дважды, решено было повенчать обе пары одновременно. Церемония состоялась 13 июля в гостиной дворца Кью, посаженым отцом обеих невест стал принц-регент Георг.

Свадьбы не вызвали особого ликования ни в народе, ни в королевской семье. Парламент тоже не был растроган желанием принцев привить новые черенки на генеалогическое древо. Когда министр иностранных дел предложил даровать Кларенсу 25 тысяч фунтов, а остальным герцогам раздать по 12 тысяч, парламент взорвался негодующими возгласами. «Они [принцы] оскорбили – причем лично – две трети джентльменов Англии, так стоит ли удивляться, что в палате общин воспользовались возможностью им отомстить?» [7] Ibid. P. 151. – ехидничал герцог Веллингтон.

Поскольку к финишной прямой принцы пришли практически одновременно, приз пришлось разделить на троих. Кларенс, Кент и Кембридж получили по 6000 фунтов каждый. Разочарованию не было предела. На одни только свадебные расходы и подарки невесте Эдуард потратил около 3000 фунтов. Знал бы наперед – не сорил бы деньгами. А жизнь на родине была все такой же непозволительно дорогой.

За несколько месяцев, проведенных в Клэрмонт-Хаусе, а затем в Кэстл-Хилле, Виктория подтянула английский. На первых порах она просто вызубривала речи, написанные для нее фонетически. Но долго изучать английский методом погружения ей было не суждено. Пришлось вновь возвращаться в Германию, где все было так дешево и мило.

Нельзя сказать, что герцогиня была огорчена, когда в сентябре того же года распаковывала багаж в Аморбахе. Там ее ждала дочь Феодора, верная фрейлина баронесса Шпет, а также новый шталмейстер герцога, ирландец Джон Конрой – мужчина деловитый, готовый в любой момент прийти на помощь. В окружении родни и свиты герцогиня чувствовала себя по-настоящему счастливой. Радовало ее и то, что герцог взялся за ремонт старого замка, чтобы свить уютное гнездышко для своей жены – и матери своего ребенка. Ведь теперь Виктория носила под сердцем его дитя.

Как только беременность Виктории подтвердилась, Эдуард принял ключевое решение – ребенок должен родиться в Британии! Никто не усомнится в его происхождении, когда отпрыск герцога воссядет на трон. Уж в этом Эдуард Кентский не сомневался. Он презирал братьев и был уверен, что эти ничтожества не оставят значимый след в истории Великобритании. «Братья мои не так крепки, как я, – похвалялся Эдуард. – Я вел упорядоченную жизнь, поэтому корона перейдет ко мне и к моим детям» [8] Plowden A. The Young Victoria. New York: Stein and Day, 1983. P. 24. . В народе иначе истолковывали заносчивость герцога – якобы корону его ребенку предсказала гадалка на Гибралтаре.

В ноябре 1818 года Эдуард удостоил принца-регента письмом, в котором оповещал его о своем намерении вернуться с беременной женой в Англию. От Георга требовалось оплатить дорожные расходы, предоставить им яхту для плавания через Ла-Манш и привести в порядок Кенсингтонский дворец, чтобы Виктории было где рожать. Но Эдуард понапрасну надеялся на «сердечную доброту и щедрость» брата – их Георг не тратил на родню. Требования брата он счел блажью. У Кларенса, Камберленда и Кембриджа тоже имелись беременные жены, однако никто не вез их рожать в Лондон, да еще за чужой счет. Своему секретарю Георг продиктовал жесткий ответ, дав Эдуарду понять, что ему не стоит рассчитывать на помощь брата. Да и в Англии его никто, по сути, не ждет.

Отказ только раззадорил герцога. Собрав денег по знакомым, от лорда Дарнли до лондонского аптекаря мистера Вуда, Эдуард приготовился к нелегкому путешествию.