Владимир Шпинев - Записки реаниматолога

С терапии вечером перевели мужчину, сердечник, хроническая обструктивная болезнь легких, с нижних конечностей оторвался тромб и влетел в легочную артерию, дышать перестал, быстро засунул ему в трахею дыхательную трубку и подключил к искусственной вентиляции легких. Несмотря на это гипоксия его добивала, синий весь, отёчный, радовало то, что давление он держал сам, это и вселяло надежду на успех.

Перевел его на более современный аппарат, стоял возле него весь вечер, игрался как безумные игроки возле однорукого пирата, параметры дыхания достаточно жесткие, но он хоть порозовел, и содержание кислорода в крови стало на более приемлемом уровне. По выходе из седации стал открывать глаза. Успех да, но в час ночи меня зовет палатная сестра, он проснулся, стал дергаться и выдернул трубу из трахеи, мышечный тонус хороший, а дышать не может. Я ему тут же вернул обратно трубку (другую только, чистенькую), снова его организм прочувствовал недостаток кислорода, но ничего утром лежал как розовенький поросёночек и уже не стремился сбежать от нас.

Вечером поступил мужчина с циррозом печени, средних лет, изможденный, худющий, отечный, живот как у беременной на девятом месяце женщины, только вместо новой жизни, у него жидкость, говорящая о финале. Гепатит С в смеси с алкоголем его добивал. Всё это дело осложнилось кровотечением из варикознорасширенных вен пищевода, полный желудок крови, полечили, к утру его переведут в другое отделение. Его сожительница вечером приходила, дыхнула на меня запахом перегара:

– Дохтур, что это за врачи на скорой работают, даже укол не могут нормальный сделать!!!

– Какой укол?

– Ну вы видели его яйца, они же громадные, как же он с такими яйцами будет жить!!! – я чуть не рассмеялся в ответ. «Ёпта думаю, – мужик её умирает, а этой бабе яйца не нравятся, какая разница с какими погремушками он будет лежать в ящике?».

Но самый интересный пациент лежал у нас на первой палате. Висельник, тридцати пяти лет, третий раз его уже снимали с петли, на руках вены изрезаны. Вроде спокойно лежал, не дёргался, дыхание не страдало. Сижу, пишу в ординаторской истории, залетает сестра:

– Владимир Владимирович, зайдите на палату, там помощь нужна!!!

Захожу, а там вся бригада сестер сидит на нём, как на быке – в родео скачут. Мне завидно стало, тоже присоединился, блин, когда у человека крыша едет, его хер удержишь!!! Картина маслом, я сижу на голом мужике. Состояние серьёзное, но мне в это время вспомнился дурацкий анекдот:

«Две подруги делятся впечатлениями, одна другой:

– А ты пробовала с мужиком в родео сыграть, знаешь какой кайф!?

– Нет, а как это?

– Залезаешь на него сверху и говоришь ему, что у тебя СПИД, и попробуй в это время удержаться!!!!»

Крыша у этого суицидика слетела на прочь, решил не рисковать, дал ему отдых и назначил сон с переводом на управляемую вентиляцию легких, утром он стабильный, розовенький, в барбитуровой лечебной коме. И ведь выживет, переведем мы его, будьте уверены и он паскуда опять в петлю полезет, даю в этом гарантию, и опять мы будем лечить и кохать его. А что делать, дать ему умереть мы не можем, лечить будем по полной, тратить на него дефицитные лекарства, а по другому ни как. Грех на душу брать не собираюсь, тут переживаешь, когда чего – то не сделал, что могло бы помочь больному, а убить нет, итак нагрешил в своей жизни.

Дежурство тяжелое, но зато никого не вынесли вперёд ногами, хотя страждущих было – хоть отбавляй. Кстати, у нас в тот самый вечер было открытие парка, играл «ПАРК ГОРЬКОГО», вечером вышел, слышимость отличная, классно поют, на площади народ гуляет, радуется, живет. Так вот я и стоял затаив дыхание слушал, раздумывал, может плюнуть на всё, пойти туда где ЖИЗНЬ кипит и народ радуется, но нет, вернулся, туда где правит СМЕРТЬ и печаль, но на один вечер мы с НЕЙ справились!

Однажды, примерно в середине осени, на улице было довольно-таки прохладно, к нам, в приёмный покой, доставили из деревни мужика, в глубокой алкогольной коме. Воняло от него ужасно – смешанный тяжёлый запах самогонного перегара, рвотных масс и экстрементов. Ему бы просто выспаться, но по стандартам, коматозников доставляют в реанимационное отделение, что собственно очень правильно, поскольку не все люди, что без сознания пьяны, а даже и ежели пьяны, то не исключает тяжелую, а иногда смертельную патологию. Родственники всю одежду забрали, санитарки из приемного покоя – отмыли его и к нам доставили. Поскольку мы исключили всякую другую, кроме алкогольной интоксикации, патологию, то и лечение он получил самое, что ни на есть простое – большое количество жидкости с малым количеством диуретиков. К четырём утра это тело очнулось, как обычно вместо слов благодарности за спасенную его интеллигентную душу, он потребовал покурить, попить, сходить в туалет, самостоятельно выдрал мочевой катетер, при этом чуть не вырвал свое достоинство. Достал он меня капитально, не дожидаясь планерки, решил его перевести в терапию. В чём мать родила, укутав одеялами, в сопровождении санитарки и охранника, отправили, предварительно перекрестив в спокойную дорогу. Я, наконец, прилёг покемарить. Приходит санитарка и говорит что этот добрый молодец, абсолютно голый, несмотря на двойной заслон, на ходу выпрыгнул из автомобиля. Чувствуя за собой ответственность за его жизнь и жизнь еще не родившихся от него детей, проклиная свою работу, этого урода и его родственников по материнской линии, прихватив с собой нерадивого охранника, попёрся искать этого козла. Парня я отправил в одну сторону, я же двинулся в другую. Мне повезло – увидел я его сразу за забором больницы, при свете фонарей его надраенные ягодицы и вычищенные бубенцы светились, точно новогодние гирлянды. Меня как увидел так сразу и сиганул, но от меня не так то просто было сбежать и я его быстро догнал, он ещё начал пинаться, бодаться. Я попытался его скрутить, потащил обратно, уговаривал, однако он вырвался и побежал дальше, я за ним, на ходу звоня в полицию, а им пофигу, говорят – пускай побегает. Было особенно забавно, когда он стал просить таксистов подвести его, как вы понимаете – забесплатно. Пробегав за ним пару кварталов, мне это надоело, я побрёл обратно. Потом я узнал у родственников – видели мужика примерно в пол восьмого утра в майке до колена и носках, что меня и успокоило, хоть не замерз.