Елена дель Мурго - Графы Лудольф

Уже в письме к императрице Кутузов пишет следующее:

«В реляции моей под № 33 1 доносил я всеподданнейше Вашему императорскому величеству, что неаполитанский министр имел с реис-эфендием тайную конференцию, коей предмет не известен был ни мне, ни другим министрам; ныне сие открылось чрез один из наших каналов и от самого графа Лудольфа. Порта вознамерилась возобновить ходатайство об тарифе чрез партикулярную переписку с министерством Вашего императорского величества и для переписки писем избрали графа Лудольфа».

Еще одно подтверждение, что важная межгосударственная переписка между Российской империей, Неаполем и Турией происходила непосредственно через графа и полномочного министра Гульельмо Костантино Лудольфа, содержится в депеше № 32 от 1789 года австрийского канцлера, князя В. Кауниц-Ритберга австрийскому Чрезвычайному и Полномочному Послу графу Л. Кобенцлю в Санкт-Петербурге (АВПР. Ф. Сношения России с Австрией):

«Не могу не поделиться с Вами совершенно неожиданным известием. Вчера князь Голицын конфиденциально сообщил мне, что несколько времени тому назад он получил от своего двора приказание послать русского курьера с депешами от своего двора в Неаполь и добиться того, чтобы курьер был оттуда отправлен в Константинополь с теми депешами под видом неаполитанского курьера; он должен был отвезти банкиру Хипсу заемные письма для покрытия расходов на содержание и оказание помощи русским военнопленным, находящимся там. Князь Голицын добавил, что в Неаполе сочли неудобным послать русского курьера под видом неаполитанского, а потому посланный вернулся сюда обратно, и князь Голицын отправил его в Петербург. Я не мог скрыть от князя Голицына моего удивления по поводу того, что для простой отправки заемных писем, которые могли быть легко пересланы через банкиров, считали нужным посылать курьера и что князь сообщил мне об этом теперь, а не в момент отправки. Кроме того, предложение, сделанное русским двором в Неаполе без нашего участия и даже без нашего ведома, должно было, конечно, казаться несколько подозрительным. Все это носило бы совсем другой характер, если бы курьер вез только заемные письма или мы были бы об этом предупреждены и если бы воспользовались нашими услугами для того, чтобы просить неаполитанский двор отправить эти заемные письма с неаполитанским курьером в Константинополь к графу Лудольфу. Если же дело касалось не передачи заемных писем, но других важных и секретных вопросов, тогда непонятно, как могли прибегнуть к такому способу, при котором нужно было довериться неаполитанскому послу в Петербурге, неаполитанскому послу в Вене и министру короля Обеих Сицилий; в этом случае естественно было предположить, что это не останется тайной для нас».

Такое, на мой взгляд, слишком тесное и доверительное сотрудничество иностранного дипломата (в данном случае неаполитанского) пусть с даже с таким дружественным государством, как Россия, наводит меня на мысль, не был ли граф Гульельмо Костантино Лудольф тайным агентом императрицы Екатерины Великой? Предложение о неофициальном сотрудничестве вполне могло поступить графу Лудольфу еще тогда, когда он совсем молодым приехал в Россию в составе иностранной делегации, сопровожающей русскую императрицу в ее поездке по южным территориям. Но это всего лишь мое смелое предположение, я, наверное слишком много смотрю фильмов про шпионов.

Граф Гульельмо Костантино де Лудольф также внес свой важный вклад в мирный Бухарестский договор, по которому России отходила восточная часть Молдавского княжества, которая впоследствии стала называться Бессарабией.

Этот важнейший мирный договор после окончательного завершения Русско-турецкой войны 1806–1812 был подписан 16 мая 1812 года в Бухаресте, с российской стороны его подписал М.И. Кутузов, а с турецкой – Ахмед-паша, и явился исключительным результатом успешной работы русских дипломатов, сумевших убедить турецкого султана подписать документ ровно за месяц до начала войны России с Наполеоном, тем самым полностью исключив возможность участия Порты в этой войне и гарантируя безопасность юго-западным землям России.

Чрезвычайному и полномочному министру Неаполитанского королевства графу Лудольфу каким-то образом удалось заранее (за шесть месяцев до подписания) узнать об условиях заключения этого договора, о чем он незамедлительно проинформировал своего министра иностранных дел Джона Актона, а также раскрыл этот дипломатический секрет полномочному министру Российской империи в Константинополе. Неаполитанский дипломат, используя весь свой опыт и дар убеждения, успешно внушил турецкому султану, что император Наполеон чрезвычайно опасен не только для России, но и для Османской империи, потому что, захватив Россию, он, несомненно, отправится завоевывать Турцию.

За важнейшую услугу, оказанную Российскому государству, царь Александр I пожаловал неаполитанскому послу в Константинополе графу Лудольфу Гульельмо Костантино табакерку, усыпанную брильянтами, а его молодой супруге – кольцо с большим брильянтом. Свое же правительство подарков Лудольфу не дало, зато повысило по службе, назначив послом в Лондон.

Из писем графа де Лудольфа мы успели узнать о его личных впечатлениях от властьимущих в Российской империи и о самой империи глазами иностранного гостя. А вот что пишет в своих воспоминаниях Адам Чарторыйский, министр иностранных дел екатерининской эпохи и ближайший родственник тещи графа Джузеппе Костантино Лудольфа Доротеи Барбары Чарторыйской, про Неаполитанское королевство:

«По приезде в Неаполь я попросил Италийского представить меня кавалеру Актону. Мы застали его за столом, покрытым разными старыми исписанными бумагами. Это был худой человек слабого здоровья со смуглым лицом, впалыми щеками и черными глазами. На всей его фигуре лежали следы разрушительной силы времени: он был сильно сгорблен и постоянно жаловался, что изнемогает под бременем работы и несчастий. Его считали наиболее любимым фаворитом королевы Каролины, которая имела неограниченную власть над собственным мужем и королевством. Все делалось согласно ее желаниям. На официальных бумагах ее подпись ставилась рядом с подписью короля. Она была так же деятельна, как ее брат Иосиф, к тому же ее глаза, осанка, движения (всё, вплоть до крикливого, пронзительного голоса) в достаточной мере отражали ее предприимчивость. Была у нее еще и другая страсть – заводить любовников. Рожденная с огненным темпераментом, распаленная климатом Италии, она ставила себе в заслугу, что все ее дети были рождены от Фердинанда».

Любопытное описание Неаполя и Италии в целом принадлежит князю Чарторыйскому: