Елена дель Мурго - Графы Лудольф

Павел Яковлевич Марини (1798–1849) получил хорошее образование не без стараний своего папаши Кочубея. Поскольку Кочубей состоял в приятельских отношениях с графом Воронцовым, то сразу же определил свое чадо в штат новороссийского генерал-губернатора – все того же графа М.С. Воронцова.

Павел Яковлевич занимал в Одессе очень престижные посты, такие как: управляющий дипломатической канцелярией графа, к которой, кстати, был приписан Александр Сергеевич Пушкин в период своего пребывания в Одессе с 1823 по 1824 год. К своим обязанностям Марини относился не слишком серьезно, предпочитая им светские рауты, на которых имел честь встречаться с великим поэтом. Приехав 3 июня 1823 года в Одессу, Пушкин первые две недели проживал в гостинице Шарля Сикара, здание которой построил архитектор Фраполли – тесть Павла Марини. Известно, что у Пушкина была в Одессе итальянская любовь «amore di Odesse», с которой он изъяснялся на приличном итальянском («язык Италии златой»). Амалия Ризнич Риппа (1805–1825) была родом из Флоренции или из Вены. Бедняжка болела чахоткой и вскоре скончалась в Италии. У нее был сын по имени Александр, и некоторые историки приписывают отцовство великому русскому поэту.

Вернемся к начальнику Пушкина Павлу Яковлевичу Марини.

Вот какую характеристику дает ему Виг: «Известно, что в мае 1824 года Марини был послан в Крым для учинения некоторых разысканий по части истребления саранчи». То есть молодому Марини не доверяли важных государственных дел – видимо, он не сумел заслужить особого уважения.

Большой удачей Павла Яковлевича стала выгодная женитьба на дочери одесского архитектора Виктории Францевне Фраполли, тоже итальянки по происхождению, как и его мать.

Немного о семье Фраполли, в которой было четверо братьев: Францеско (Франц), Джованни (Иван), Пьетро (Петр) и Илья. Самый известный из них – старший Франческо (год смерти – 1817) – приехал в Одессу где-то в конце 1796 года. В 1804 году Фраполли-старший становится городским архитектором Одессы и превращает город в один из красивейших и элегантнейших городов России и Европы. По его чертежам было построено здание Одесской оперы, также известны такие его работы, как: дом с колоннами на Греческой площади, торговые ряды на Новом базаре и многое другое. В его личном доме на Дерибасовской, 13, сейчас находится пятизвездочная гостиница «Фраполли».

Его брат, Джованни (год смерти – 1827), тоже был талантливым архитектором. После смерти старшего брата он с успехом закончил начатые Фраполли-старшим проекты: оформление Привозной площади, новорыбных рядов и т. д. К сожалению, его жизнь рано оборвалась. Джованни не был женат и проживал в одноэтажном доме, им же построенном, вместе со своим кучером, который исполнял также обязанности лакея. Однажды этот слуга задумал вместе с торговцем-разносчиком совершить ограбление с убийством и, войдя ночью в спальню к Джованни, стукнул его по голове топором. Но хозяин его был дюжего сложения и, схватив негодяя, начал его душить, но в этот момент соучастник лакея нанес Фраполли смертельный удар в спину. Конечно, убийц нашли и сослали на каторгу. Там кучер и умер, и, что интересно, полностью раскаявшись, завещал похоронить себя у ног своего убиенного хозяина. Одесситы исполнили его последнее желание. На Старом кладбище, возле могилы Джованни Фраполли, находится мраморная плита поменьше, а на ней вырезана кучерская шляпа и под ней – топор.

Другой брат Фраполли – Илья (год смерти – 1862) – работал директором местного отделения Государственного коммерческого банка. А Петр Фраполли, не являясь архитектором по профессии, с успехом выполнял всевозможные строительные подряды (естественно, не без помощи своего брата Франца).

Возвращаясь к Марини, хочу заметить, что по воспоминаниям современников он не был приятным человеком ни в молодости, ни в старости. Поэт Вяземский в 1848 году встречался с ним у генеральши Марковой и охарактеризовал его как чопорного старика. Н.Н. Мурзакевич называет его «важночопорным».

В те времена в Одессе даже ходил анекдот о том, как Марини незаслуженно получил некий железный крест вопреки желанию Воронцова и всецело благодаря своему нахальству и настойчивости.

В 1827 году Марини стал наряду с Алексеем Левшиным и бароном Филиппом Бруновым основателем Одесского вестника, выходившего на русском и французском языках. С 30-х годов он вошел в совет Института благородных девиц в Одессе, позднее он много занимался благотворительностью, жертвуя в местные музеи многочисленные произведения искусства.

Увы, после своей смерти Павел Марини прямых наследников не оставил.

Продолжу рассказ о матери Павла Марини, Терезе Милле де Марини де Лудольф.

Вы не поверите, дорогой читатель, но мать Павла умудрилась закрутить небольшой роман и с будущим начальником третьего особого секретного отделения жандармерии графом Александром Христофоровичем Бенкендорфом, который, будучи еще совсем молодым, путешествовал с друзьями по свету и некоторое время провел в Константинополе.

К счастью, Тереза Марини не забеременела от Бенкендорфа, а не то бедному старику Джакомо Марини пришлось бы воспитывать еще одного русского внебрачного ребеночка!

С 1802–1803 годы чрезвычайный и полномочный министр де Лудольф вынужден отлучиться из Порты сначала в Неаполь, потом в Европу и в Россию. Он поручает временное руководство дипломатической миссией своему доверенному лицу – кавальеру Джакомо де Марини. Именно в этот период двадцатиоднолетний граф Бенкендорф заезжает в Константинополь.

Вот небольшой отрывок из его воспоминаний «Мое путешествие в земли полуденной волшебные края» (перевод с французского Д.А. Майорова, публикация М.В. Сидоровой):

«…Общество Перы и Бююк Дере было чрезвычайно приятным. Я прежде всего познакомился с одной очень красивой женщиной, ее звали мадам Серпосс. Будучи вдовой, она была полной хозяйкой своих действий, и я смог приходить к ней, наслаждаясь ее расположением. Однако продолжалось оно не долго. Жена неаполитанского консула мадам Марини скоро отвлекла меня от этой связи и, хотя была она менее прекрасной и даже немного увядшей, ее любезность и особенно искушенность и утонченный вкус к удовольствиям в любви привязали меня к ней и заставили покинуть мадам Серпосс. С ней я проводил ночи, а утром, когда ее старый муж являлся в гостиную для общего завтрака с супругой, я, приветливый и верный друг семьи, входил через другую дверь пожелать семейству доброго дня и разделить с ними трапезу. В этом было даже что-то трогательное. Время от времени, чтобы чувствовать себя еще более свободной, мадам Марини приезжала провести день-другой в дом, который ее муж имел в Бююк Дере, и там уже без малейшей скованности и боязни, что нам помешают наслаждаться всеми удовольствиями, которые только могло придумать ее сладострастное воображение…