Терни Дафф - Исповедь волка с Уолл-стрит. История легендарного трейдера

Но в указаниях Гэри есть также нечто, что вызывает у меня подозрения. Вместе с невероятным успехом фирмы также нарастает атмосфера недоверия и конкуренции внутри офиса, которая идет с самого верха. Радж печально известен своей выходкой, когда он нанял двух равных аналитиков и теперь подстегивает их соперничество. Я называю это моделью «петушиных боев». Он шепчет что-то одному, потом другому, а потом сидит и смотрит, как они пытаются выклевать друг другу глаза. Это борьба, в которой выживет сильнейший. Тот, кто побеждает, сохраняет работу; кровавые перья проигравшего выметаются за дверь. Он пытался сделать то же самое со мной и Керин, но не учел или не знал, насколько мы были близки и что мы все время разговаривали друг с другом вне офиса.

Помимо этого, соперничество разворачивается между двумя фондами, которые находятся под «зонтиком» «Галеон». Радж, Гэри и Керин работают с технологическим фондом, а Кришен, Слейн и я фокусируемся на медицинских акциях. Когда я только пришел, фонд медицинских акций составлял только около десяти процентов всех активов, находящихся под управлением «Галеон». Но за короткое время он стремительно вырос и оценивается более чем в миллиард. И хотя это составляет только треть размера технологического фонда, успех по всем возможным меркам невероятный. Несмотря на то что по большей части такой рост вызван действиями «быков» на рынке, которые играют на повышение, в этом есть также заслуга Слейна, главного трейдера в отделе операций с медицинскими акциями. Гэри и Слейн довольно дружны, вместе ходят в спортзал каждое утро и даже иногда где-то вместе тусуются, но их натуры, склонные к конкуренции, так и рвутся наружу. И хотя Гэри является моим боссом де-факто, он пересекает едва заметную черту, давая мне хорошую возможность преуспеть и говоря, что сделает из меня звезду. Но все, что я знаю, – я скоро начну торговать всерьез, и это куда лучше, чем заказывать завтраки.

На следующее утро я снова сижу за своим столом. Я благополучно справляюсь с рутиной и переживаю утреннее собрание. Когда открывается рынок, пора действовать. Я решаю купить первые сто тысяч акций INTC через «Ферст Бостон». Через две минуты я продаю их через «Голдман». Я зарабатываю два цента, но теряю двенадцать на своих комиссиях. То есть чистая потеря в десять центов. Я снова это делаю. Покупаю, держу у себя, продаю. Я решаю купить две сотни SUNW, продаю их через несколько минут. Снова, снова, снова. Еще не пришло время обеда, а я уже провел сделки с парой миллионов акций. В общем, я потерял семьдесят пять тысяч долларов, но мы заплатили «Голдман» и «Ферст Бостон» по шестьдесят тысяч долларов в качестве комиссии. И в этом – главная идея, говорит мне Гэри за обедом. «Хорошая работа», – говорит он. Я не чувствую, чтобы это было очень хорошо, но если он доволен, то и я доволен. И хотя мои действия все еще не имеют для меня никакого смысла, это весело. А мои трейдеры и из «Голдман», и из «Ферст Бостон» просто счастливы.

На следующий день я начинаю в этом потихоньку разбираться. Утром «Ферст Бостон» проводит первое публичное размещение акций компании «Селектика Инк.», тикер SLTC, выпуская на рынок 4 миллиона акций. Я понятия не имею, чем занимается эта компания, но спрос превышает предложение примерно в сто раз. Каждый клиент «Ферст Бостон» старается получить свою долю акций. Именно об этом все говорят как о «горячей сделке». Мы, как и все остальные на Уолл-стрит, подали заявку на миллион акций еще на прошлой неделе. Звонит представитель «Ферст Бостон», я поднимаю трубку. Мой трейдер по продажам говорит мне, что мы купили 100 тысяч акций и сделка совершается по цене 30 долларов за штуку. Он говорит также, что мы – одни из тех, кто получил самое большое количество акций на всей Уолл-стрит, что вполне может оказаться правдой. Большинству его клиентов досталось по пять, десять, двадцать пять тысяч акций или вообще ничего, говорит он. Прежде чем внести информацию о сделке в систему, я говорю о ней Гэри, а затем Раджу.

Я выделяю сделку SLTC и перепроверяю информацию: «Купить 100 тысяч акций SLTC по 30 долларов». После того как рынок открывается, наш менеджер из «Ферст Бостон» звонит мне и говорит, что акции SLTC начнут торговаться около десяти утра. Я громко объявляю об этом всем в отделе. Где-то в 09:50 он звонит снова. «Похоже, стартовая цена SLTC может быть сорок долларов», – сообщает он. Спустя пять минут кнопка «Ферст Бостон» на наших телефонах снова загорается. «Похоже, шестьдесят два доллара!» Через три минуты – снова. «Восемьдесят, если не больше!» – говорит менеджер перевозбужденным от радости голосом.

Когда акции поступают в продажу, офис просто взрывается от радостного крика. «Халявные деньги, чувак», – кричит Гэри. Я смотрю на свой монитор и вижу, что акции SLTC только что поступили в продажу по 94 доллара за штуку. Каждую секунду продаются сотни тысяч. Продажа идет так бойко, что цифры буквально пляшут у меня на мониторе. Цена уже перевалила за сотню долларов.

Именно в тот момент мне стали понятны правила игры и почему Гэри хотел, чтобы я торговал акциями туда-сюда, не слишком заботясь о том, зарабатываю ли я деньги для фирмы. Это взаимовыгодное сотрудничество: чем большую комиссию мы платим продающей стороне, тем более качественную информацию и больше акций мы получаем взамен при распределении. Те семьдесят пять штук баксов, которые я потерял буквально за день до этого, – лишь часть бизнес-модели, порождающей огромные доходы. Учитывая, что акция сейчас торгуется по цене в сто десять долларов, мы заработали восемь миллионов баксов. То есть они почти что вручили их нам в руки. И, думаю, ничего предосудительного с точки зрения закона тут нет. Вау. Крутой бизнес.

Но затем Гэри говорит: «Терни, позвони нашему Крошке-Здоровяку». Он работает на себя, сидя у нас на этаже. В своей шелковой рубашке с открытым воротником, которая оголяет его шею с темными кудрявыми волосами, и очевидной любовью к кричащим украшениям, он выглядит так, как будто только что вернулся с кастинга на роль одного из членов семейки Сопрано. Если он и учился когда-то в институте, то никогда об этом не упоминал. Он просто огромен – предположительно все части его тела огромных размеров, отсюда и его кличка. Нужны ли нам билеты или какая-нибудь другая вещь, он – всегда к нашим услугам. В этом заключается его работа, что-то вроде консьержа, который, помимо прочего, торгует акциями. «Скажи ему осуществить кросс-сделку с сотней тысяч акций SLTC», – говорит Гэри. Говоря простым языком, кросс-сделка – это сделка, в которой есть один покупатель и один продавец. Обычно позволяется заключить кросс-сделку с другим клиентом или брокером. Но Гэри сейчас хочет, чтобы я, используя Крошку-Здоровяка в качестве посредника, провел кросс-сделку с самим собой. Мы купим и продадим один и тот же пакет акций, перемещая деньги из одного фонда в другой, что, возможно, и вовсе незаконно. И хотя я не понимаю, почему он хочет, чтобы это сделал я, я поступаю ровно так, как он велел. Видимо, мне еще многое предстоит узнать о «Галеон». Крошка-Здоровяк, когда я звоню ему, без возражений соглашается купить и продать пакет акций – он получит по 6 процентов комиссии на обеих сделках. Сотня тысяч акций SLTC, которая продается по одной и той же цене, одна сделка, две стороны, быстро приносит Здоровяку двенадцать штук. А на них можно купить очень много шелковых рубашек.