Владимир Костицын - «Мое утраченное счастье…» Воспоминания, дневники

Освобожденный из лагеря 23 марта 1942 г., Костицын вернулся к научным занятиям, но уже в августе приютил у себя в квартире друга – профессора Сорбонны зоолога Марселя Пренана, который, заведуя кафедрой сравнительной анатомии и гистологии, где работала Юлия Ивановна, с июля состоял начальником штаба Национального военного комитета подпольной коммунистической организации «Francs-tireurs et partisans français» («Французские франтиреры [86] Франтиреры (вольные стрелки) – добровольческие отряды, действовавшие в тылу противника во время Франко-прусской войны 1870–1871 гг. и партизаны»). Так Костицын включился в движение Сопротивления (к участию в котором привлек и своего товарища по лагерю, «настоящего патриота» И. А. Кривошеина), а после того, как в январе 1944 г. Пренан был схвачен, только чудом, благодаря собственному хладнокровию, не попал в ловушку охотившихся за ним гестаповцев. Перейдя на нелегальное положение, профессор и его жена скитались по парижским знакомым или скрывались в провинции, непрерывно переезжая с места на место до самого освобождения Парижа. Уже в 1945 г. Костицын удостоился чести быть избранным председателем контрольной комиссии Содружества русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления во Франции, членом правления которого являлась и Юлия Ивановна, но, презирая «квасной патриотизм в непристойных пропорциях» (т. 2, с. 62), наотрез отказался вступить в Союз советских патриотов, который посчитал… сборищем «прохвостов» и «двурушников» (т. 1, с. 567). [87] Как утверждалось в полицейском отчете, многие из запросивших советское гражданство делали это «из предосторожности, чтобы заставить забыть об их прислужничестве немцам либо сохранить нажитое благодаря коллаборационизму» (Российская эмиграция во Франции в 1940-е. Полицейский отчет 1948 года «La colonie russe de Paris» («Русская колония в Париже») // Диаспора: Новые материалы. Париж; СПб., 2007. Т. 8. С. 403).

После кончины жены, последовавшей 17 января 1950 г., горько оплакивая «верную спутницу», с которой прожил душа в душу тридцать лет, пройдя рука об руку через немало трудных, а порой и смертельно опасных испытаний, Костицын начал вести дневник (сначала «вписывал разные разности» на французском языке в обычный деловой ежедневник, но 19 марта сменил его на общую тетрадь), в котором, пытаясь заглушить мучительную боль разлуки и разговаривая с Юлией Ивановной как с живой, описывал события каждого проведенного без нее дня или вспоминал о совместно пережитом. Родная могила не отпускала, и, несмотря на советский паспорт и отъезд из Франции большей части близких ему по духу русских эмигрантов, Костицын так и не вернулся на родину, а за полгода до кончины с горечью пометил в дневнике: «Режим истребил всех тех, кому было дорого свое человеческое достоинство, кто находил в себе смелость возражать. Где они? Вот я – тут, а мне следовало быть там, я был нужен, но меня “истребили”» (т. 2, с. 173). Впрочем, Костицын не замкнулся в себе: человек разносторонних интересов, он выступал с докладами в Институте Пуанкаре, давал консультации и уроки русского языка французским математикам, встречался и переписывался с приезжавшими в Париж советскими учеными, много читал, приобретая интересовавшие его новинки из СССР, и регулярно посещал художественные выставки, очень любил кино и классическую музыку, бывал в музеях, внимательно следил за международной политикой и почти ежедневно общался со своими знакомыми из числа левых французов или русских парижан, всегда кого-то опекая, кому-то помогая…

Владимир Александрович скончался 29 мая 1963 г. в возрасте почти восьмидесяти лет, оставив после себя три с лишним десятка общих тетрадей, исписанных четким убористым почерком, без помарок, с дневниками (повседневные записи часто перемежаются в них воспоминаниями), которые не только по-человечески трогают своей исповедальной искренностью, но и отражают драматическую историю яркой судьбы благородного и мужественного человека, большого ученого и бескорыстного патриота своей неблагодарной родины в трагические и переломные годы минувшего ХХ века. После кончины профессора его дневники, в которых упоминаются встречи с Лениным, посольство СССР во Франции отправило в Москву, где ныне они хранятся в Российском государственном архиве социально-политической истории – бывшем Центральном партийном архиве при ЦК КПСС.

С учетом значительного объема тетрадей (порядка 8 тыс. страниц), [88] РГАСПИ. Ф. 71. Оп. 15. Д. 402. Тетради: I (19.03–16.04.1950), II (17.04–13.05.1950), III (14.05–02.07.1950), IV (03.07–08.08.1950), V (11.08–25.09.1950), VI (26.09–28.11.1950), VII (29.11.1950–21.02.1951), VIII (22.02–15.05.1951), IX (16.05–29.06.1951), X (30.06–19.09.1951), XI (20.09–03.12.1951), XII (04.12.1951–15.02.1952), XIII (16.02–23.05.1952), XIV (17.02–22.06.1952), XV (24.05.1952–12.01.1953), XVI (28.06.1952–02.02.1953), XVII (13.01–26.08.1953), XVIII (04.02–13.11.1953), XIX (27.08.1953–24.01.1954), XX (25.01–03.06.1954), XXI (04.06–26.10.1954), XXII (27.10.1954–09.05.1955), XXIII (10.05–31.12.1955), XXIV (01.01–31.12.1956), XXV (01.01–31.12.1957), XXVI (01.01–31.12.1958), XXVII (01.01–31.12.1959), XXVIII (01.01–31.12.1960), XXIX (01.01–31.12.1961), XXX (01.01–31.12.1962), XXXI (01.01–26.05.1963), XXXII (Автобиография), XXXIII (12.01–09.07.1950, на фр.). не позволяющего опубликовать их полностью, в настоящем издании представлены неоконченная автобиография, доведенная до 1922 г., воспоминания о событиях 1918–1921 и 1940–1948 гг., [89] Частично публиковались: «Говорить мне не с кем!»: Из воспоминаний В. А. Костицына / Публ., вступ. ст. Н. А. Сидорова // Российская научная эмиграция: Двадцать портретов. М., 2001. С. 35–54; Костицын В. А. Воспоминания о Компьенском лагере (1941–1942) / Сост., подгот. текста, вступ. ст., коммент., аннот. именной указатель В. Л. Гениса. М., 2009; Автобиография профессора В. А. Костицына / Подгот. текста, вступ. статья, коммент., биогр. справки В. Л. Гениса // Вопросы истории. 2010. № 10, 11; 2011. № 1, 4. а также часть дневниковых записей за 1950–1963 гг. (некоторые приводятся не целиком), главным образом мемуарного характера или связанных с судьбами русских эмигрантов в послевоенной Франции. Текст воспоминаний и дневниковых записей печатается с некоторыми сокращениями, отмеченными многоточиями в угловых скобках.

28 мая 1883 г. Родился 28 мая 1883 года в городе Ефремове Тульской губернии, где мой отец, Александр Васильевич Костицын, преподавал в местной гимназии [90] А. В. Костицын преподавал в Ефремовской мужской прогимназии. Его сын В. А. Костицын был крещен в Покровской церкви г. Ефремова 7 июня 1883 г.; восприемниками являлись родственники матери – титулярный советник С. В. Раевский и жена присяжного поверенного В. В. Раевского – О. А. Раевская. историю, русский и немецкий языки. Он был потомком пугачевца Ивана Костицына, который проник в Оренбург, чтобы убить губернатора Клингенберга [91] Правильно: Рейнсдорп Иван Андреевич (1730–1782) – губернатор Оренбургской губернии (1768–1781), генерал-поручик (1771), руководил обороной Оренбурга в 1773–1774 гг. и «поднять чернь», но был захвачен. Мать Ольга Васильевна, урожденная Раевская, происходила из рода Раевских, к которому принадлежал известный генерал Раевский, прославившийся в 1812 году под Смоленском и Бородино.