Майкл Говард - Актер от чистого сердца. Как раскрыть в себе сценический талант

Многие относятся к театру и актерскому мастерству как к делу всей жизни. Есть те, кто старательно учится, находит работу, иногда даже получает главную роль, которая должна бы все изменить… но не меняет. И вот где-то на третий-четвертый год разочарований и скромных успехов, а может, на шестой год тщетных попыток пробиться в Нью-Йорке наступает момент, когда актер, устав от подработок официантом, в сердцах бросает: «К черту. Жизнь проходит. Я так больше не могу. Мне не дают играть. Это не мое». Потом добавляет: «Можно и чем-нибудь другим заниматься в жизни. Вот и займусь. Думал, из меня выйдет актер, но с меня хватит. Пора жить нормально». И актер уходит. Во многих случаях мы теряем отличного актера, одного из тех, кого театр должен холить, лелеять и приглашать на роли.

Есть, правда, и другой тип актеров, которые, оказываясь в том же безрадостном положении, думают иначе: «Мне все равно. Я собираюсь сделать это. Я такой, как есть. Хорошо ли, плохо ли, получу работу, не получу работу, официант, бармен, все равно. Все, чем я занимаюсь, обогащает меня. Не откажусь от своей мечты, и будет у меня признание и «успех» или нет, я все равно свяжу свою жизнь с театром».

Это и есть невостребованный актер, ему всегда сопутствует одиночество. Мне кажется, нет существа более одинокого, чем безработный актер. Он отчаянно нуждается в других людях, потому что без них он не может работать. Я считаю, что это справедливо для большинства исполнителей. Людей, работающих не по специальности, в основном (и даже больше всего) волнует размер зарплаты. Разумеется, и актер хочет, чтобы его труд оплачивался (и хорошо оплачивался), но на первом месте у него все же именно актерская работа, а за нее могут платить символически, а то и вовсе не платить. И все равно это работа, а когда актер находит себе применение, актерская тоска на какое-то время отступает. Невостребованному актеру хочется, ему просто необходимо то, что он однажды уже попробовал: быть в кругу своих коллег, в сообществе. То есть собираться по утрам в репетиционной и работать искренне и творчески вместе со всеми. В жизни актера это играет определяющую роль и является одной из причин, удерживающих его в профессии.

В 1967 году мы с женой Бетти накрывали праздничный семейный обед по случаю Дня благодарения. И решили пригласить на него нашу старинную подругу, талантливую актрису Рут Мэннинг. Незадолго до этого она развелась, и близких в Нью-Йорке у нее не было. Она играла на Бродвее в пьесе You Know I Can’t Hear You When The Water Running. Это был обычный вечерний спектакль, так что мы могли отметить праздник, и я бы отвез ее в театр. Мы отлично все придумали. Ей непременно должно было понравиться.

Когда я позвонил ей, она отказалась: «Ой, Майкл, спасибо, но я отмечаю День благодарения в кругу семьи». Семьи? Не знал, что у нее есть родственники в Нью-Йорке. «Да нет, дорогой, я имею в виду наше шоу, театральную семью». Театральная семья. Она предпочла коллег старым друзьям, с которыми была знакома уже лет тридцать. Ответ Рут заставил меня задуматься. Идея семьи, профессиональной семьи, те близкие отношения, которые предполагала такая идея, заставили меня осознать собственный прошлый опыт, который я раньше не изучал.

Такого рода отношения могут возникнуть с первого дня репетиций, когда актеры впервые собираются вместе под чьим-то руководством и перед ними ставится задача создать шедевр за ограниченный промежуток времени. Актер, даже занятый в маленькой роли, через несколько месяцев начинает замечать, что все остальное в его жизни отодвинулось на второй план. Работая сообща, актеры выстраивают особый тип отношений. Близкие пытаются их понять, но это непросто. У актера в голове только сценарий. Средоточие его жизни – репетиционная. И актерам не всегда удается оставлять «работу на работе», особенно те черты характера, которые проявляются в них по мере работы над персонажем.

Хорошие актеры (стоит ли даже говорить о других?) полностью посвящают себя раскрытию внутреннего «я». На репетициях выстраивается доверие такого уровня, на достижение которого в других жизненных обстоятельствах ушли бы месяцы и даже годы. А в этом случае счет идет на дни и недели. Время всегда ограниченно, часы тикают. Проходят недели, у кого-то лопается терпение, вспыхивают ссоры, текут слезы, появляются шутки, понятные только в этом кругу, закладывается дружба на всю жизнь. Это уже больше чем просто рабочие отношения, куда больше. Так и образуется семья, которой предстоит главное испытание – испытание публикой.

Эти незнакомцы, эти чужаки сотнями приходят в театр, чтобы любить, ненавидеть и преподать семье урок. Безусловно, работа продолжается и во время выступления. Хорошие актеры продолжают учиться. Открывают себя людям, ставят перед собой новые задачи. Они не щадят своих нервов, не обращают внимания на колотящееся сердце и пот градом, только работают во имя творчества. Именно во время спектакля актер как никогда осознает, насколько он зависит от других актеров, других членов команды; как радуется, когда публика вознаграждает его (или партнера по сцене) смехом там, где это предполагается, и с каким затаенным удовольствием встречает бурные аплодисменты после первого акта. «Не обращай внимания, просто продолжай», – настраивает он себя. Да, конечно, он все это уже делал, но сегодня, с незнакомцами, находящимися здесь, риск более реален, а награда выше. Все по-другому.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

В действительности персонаж Сандерса говорит иначе: «Марго Ченнинг, звезда театра. Ей было четыре года, когда она впервые поднялась на сцену в «Сне в летнюю ночь». Она играла фею. <���…> Она стала звездой моментально». ( Прим. пер.)

Хадди Ледбеттер (1889–1949) получил созвучное с фамилией прозвище «Лед Белли» («Свинцовое брюхо») за силу и выносливость.

С 1935 г. в штате Нью-Йорк бурлеск был запрещен.

Перевод Е. Бируковой.

Перевод Е. Бируковой. В действительности эта цитата из акта II, сцены 4.

Станиславский К . Моя жизнь в искусстве. 1922. – ( Прим. авт. )