Евгений Ройзман - Икона и человек

Кому понравится?

Давно это было, сотовых телефонов еще не было. 31 декабря, в девять часов вечера прибегает ко мне Дима, сынок моего товарища:

– Дядя Женя, дядя Женя, приезжайте скорее! Папа руку сжег, его надо в больницу везти!

Уй, блин. Тут уже шампанское пузырится, и снегурочки кудрявые в глазах. Ну на фиг мне такое счастье?!

– Сильно, – говорю, – сжег?

– Не очень, – отвечает, – до локтя!

Я помчался. Приезжаю – в натуре, капец. Сидит, стонет. Вместо руки – головешка. Погнали в травму. Костя сидит, зубами скрипит.

Я Диме говорю:

– Рассказывай, как получилось.

– А мы, – говорит, – с папой купили петард на Новый год, но не дождались, решили одну запустить, попробовать. Папа взял ракету в руку и начал поджигать, а я ему говорю: «Подожди, я инструкцию читал, там написано, что ее надо на палочке в землю втыкать, только потом поджигать и отходить подальше». Он посмотрел на меня и говорит: «Ты меня что – учить, что ли, будешь?» Я испугался и отошел, а он поджег и встал, как Ленин на памятнике, руку вперед вытянул…

– И что, – говорю, – не взлетела?

– Да она бы и хотела, да он ее так крепко держал, еле отсоединился!

А Костя в это время пришел в себя и как давай ругать китайцев, и, пока мы ехали до Челюскинцев, он всех китайцев ругал обидными словами! Каждого. Поименно.

Заходим в травму. Сидят человек тридцать рядком – как дятлы на жердочке. Стонут, воют, раскачиваются, китайцев матерят. И у каждого правая рука обожжена. И только у Кости левая, потому что он левша. И Дима рядом с нами, такой перепуганный, голову в плечи втянул. Правильно – из-за него же все получилось.

Вот так мы и встретили Новый год. Когда вез Костю домой, он строго-настрого велел Диме сейчас же вынести на помойку все это китайское говно. Еще раз: строго-настрого! И хотел подкрепить отеческое наставление отеческим же подзатыльником, но вовремя вспомнил, что вместо левой руки у него головешка.

Дима был послушный сын. В эту же ночь он выбросил все ракеты на помойку. Кроме одной – сороказарядной. И эту одну, самую большую, он притащил на Гражданскую, к бабушке Лине Ароновне, и спрятал ее в туалете. И ходил по квартире, насвистывал, выжидая время. А потом взял спички, просочился в туалет и заперся там. И решил запустить ракету. Ну, чтоб без свидетелей.

Он что-то долго там вошкался, бикфордов шнур никак не хотел загораться. Бдительная бабушка подошла к двери:

– Дима, ты что это там делаешь?

– Бабушка, не отвлекай меня, я какаю. (Ох ты, умник, он, видите ли, какает! Сказал бы лучше – гажу!) И на этом месте бикфордов шнур загорелся.

– Ой! – сказал Дима и сунул его в унитаз, и, к своему ужасу, понял, что он и там горит! Ну все, кирдык. Впору начинать отсчет.

Из сопла ударила струя белого пламени. Уйдите все! Поехали! Дима попытался накрыть унитаз тазиком, но не успел – ракета с жутким хлопком стартанула, и унитаз раскололся. И захерачила в лампочку под потолком. Посыпались осколки, свет погас, и только ракеты метались, как бешеные, сверкая молниями в замкнутом пространстве. Дима, пытаясь укрыться от диких ракет среди вспышек, грохота и воя, прыгнул на сливной бачок. Бачок с трубой оторвался от стены и вместе с Димой, зацепив несколько тазиков, с потоком воды рухнул вниз… А в это время бабушка и дядя Володя долбили в дверь туалета кулаками и кричали:

– Дима, что ты там делаешь?!

А что спрашивать-то, он же ясно сказал!..

Дверь туалета открывалась наружу, только это Диму и спасло. Он вылетел оттуда, как летчик из горящего истребителя. И, с грохотом захлопнув дверь, навалившись на нее спиной, закричал со страшными глазами:

– Не подходите!!!

Когда дым развеялся, жуткое зрелище предстало перед глазами притихших зрителей. Дверь в туалет снаружи была белая, а изнутри черная. При этом самого туалета не было. Как? Да вот так – неделю к соседям ходили.

А Дима обнял бабушку и говорит:

– Бабушка, у меня к тебе только одна просьба!

– Какая?

– Ты, это, ну, папе не рассказывай…

История эта, слава богу, закончилась нормально. Дима поступил в Суворовское, потом закончил УПИ. Толковый, открытый и веселый парень. Ему уже двадцать девять. Лина Ароновна – женщина мудрая, Косте ничего не рассказала. И правильно сделала. Тем более что Дима жив остался, чего рассказывать-то.

А то, что у Кости рука сгорела до локтя, вы не переживайте, она у него потом обратно выросла.

Витька, старый блатной, еще из прошлой жизни, пытался выехать из двора. А выезд перегородила «газель». И Витька, как воспитанный человек, использовал все возможности, чтобы ее как-нибудь объехать. Но двор не расчищенный, сугробы, колеи, и БМВ, «пятерка», никак не пролезала. А водитель «газели», молодой, здоровый парень, сидел и с любопытством наблюдал в зеркало, как водитель БМВ извращался. Действительно, прикольно. А Витька уже начал злиться, мигать фарами и сигналить – ну делов-то, в натуре, ну сдай вперед хоть на метр! А тот сидит и в зеркала косится.

Ну, Витька вышел из машины. Подошел к «газели» и говорит вежливо: «Ты че, пес?!» А тот ему в ответ: «Сам пес!» И ровно на этой мажорной ноте Витька и двинул ему через стекло. И попал. Губу разбил и кукушку стряс. А водила встрепенулся, обрадовался, достал сотовый телефон, наставил на Витьку и комментирует: «На меня совершено нападение, грабитель пытается завладеть автотранспортным средством!» И говорит Витьке: «Все, тебе конец. Я иду писать заявление в милицию». А Витька уже понял, что что-то не то, и лихорадочно начал подсчитывать, сколько дадут. И ему поскучнело, он сразу успокоился и говорит водиле: «Что, так прямо и пойдешь и напишешь на пожилого дядю Витю заявление в милицию?» А молодой довольный. Да, говорит, пойду и еще свидетелей позову. Вон их сколько! И действительно – куча любопытных к окнам прилипла.

И тогда Витька, человек прямодушный, говорит: «Ну, дал я тебе по морде – че уж, сразу заявление? Ну, возьми да ударь меня тоже!» А молодой продуманный: «Нет, я хочу тебя наказать, чтобы тебе неповадно было!» Витька удивился про себя: «Зачем? Вроде столько раз уж наказывали, все равно не помогает». А вслух сказал: «А давай так сделаем: ты мне по морде дашь, а я тебе бутылку коньяка куплю». Парень оживился: «А хорошего коньяка-то?» Витька аж обиделся: «Б… человек буду, какой сам пью!» – и подставил лицо, но глаза не зажмурил. Молодой рукавом утер кровь и сопли, ухмыльнулся, поплевал в кулак, размахнулся и изо всей силы ударил невысокого Витьку в голову… но кулак поймал пустоту. Витька, уйдя под руку, со всей дури саданул молодому в подбородок снизу… Потом перешагнул через него, сел за руль «газели», отогнал ее на два метра, заглушил, выдернул ключ, кинул его газелисту, вздохнул и сказал: «Езжай, пиши заявление».