Алексей Попов - Формула-1. Российский голос

Все это происходит перед Японией, предпоследней гонкой сезона. И Пике уговаривает Флавио Бриаторе взять в команду своего старого товарища бразильца Роберто Морено. К этому моменту Морено в Формуле-1 в топ-командах не ездил, но потенциал у него был очень высокий, он был пилот-инженер, очень интеллигентный человек, потрясающей судьбы. И вот Пике уговаривает его взять. И что вы думаете? Первая же гонка – дубль: Пике выигрывает, Морено – второй. А на третьем месте – Агури

Сузуки, единственный подиум японцев в Формуле-1

до 2000 года. Сузуки на трассе Сузука – полный фейерверк. Так что одна гонка вместила множество событий, а не только таран Сенны.

Сенна был очень любим публикой. Прост никогда не имел такой харизмы, хотя и не являлся унылым персонажем, но был гораздо старше бразильца на этот момент. Если Сенна только входил в полную силу, то Ален практически уже заканчивал. Сенна очень активно манипулировал общественным мнением и всегда мог представить себя жертвой. Что-то подобное удается Льюису Хэмильтону в наши годы. После того эпизода многие Сенну оправдывали, почти никто не задавался вопросом – было ли это сделано нарочно. Хотя Айртон сам это не особо отрицал. Много лет спустя он бы, наверное, сказал это прямым текстом. Тогда он этого не сделал, но совершенно не отпирался. И в этом, кстати, заключается большая разница между ним и Шумахером: Михаэль не мог заставить себя признать какие-то свои ошибки, для него это было просто невыносимо. Он отпирался всегда до последнего. Сенна не пытался этого сделать, он был уверен в некотором полубожественном своем статусе и считал, что ему может быть позволено несколько больше, чем другим. И раз он считал себя обиженным – за прошлый год, за столкновение, за эту ситуацию с поул-позишн, – то решил, что может прибегнуть к такому силовому методу. Конечно, были и те, кто возмущался, но большинство внутри паддока было под влиянием его харизмы и ауры.

Наверное, надо напомнить, в какой ситуации произошел таран в 89-м году. Обстоятельства были ровно обратными: Прост был впереди в чемпионате, он шел к своему титулу. Сенна пытался его опередить. Айртон предпринял попытку его обогнать перед последним поворотом в силовой манере на внутренней траектории перед последним торможением, Прост захлопнул «калитку». И повернул ему не в бок, а перед ним, но тоже чтобы специально врезаться. С большой долей вероятности можно утверждать, что и это было сделано нарочно. Сам Прост объяснял потом, что столько раз Сенна «брал на понт», не оставляя шанса: «Или столкновение, или ты отруливаешь в последний момент и пускаешь меня». Проста раздражала эта манера. Плюс в команде не клеились отношения, ведь он был долгие годы ее лидером. К тому же он уже подписал контракт с «Феррари» и никакой милости со стороны команды не ждал. И когда он увидел, что тот издалека начинает влезать, видно, что-то у него внутри взорвалось, и он сказал: «На этот раз ты у меня не проедешь». Сенна действительно не проехал. Но если Прост тогда сошел, то Сенна умудрился вернуться в гонку, сменить поврежденное переднее крыло, догнать лидера гонки, тогда это был Наннини, обогнать его на последних кругах и выиграть! И был дисквалифицирован за то, что вернулся, срезав шикану. Формальный повод на самом деле. Конечно, такие правила есть, но понятно, что если бы не было этого столкновения и борьбы за титул, то никого другого бы не наказали, особенно дисквалификацией. К гонке в 90-м у Сенны тоже накипело, как ранее у Проста. Произошло то, что произошло: абсолютно намеренное столкновение в первом повороте и чемпионский титул.

Через две недели – закрытие сезона в Австралии, в Аделаиде. Все, кто там бывал, рассказывали, что это был потрясающий Гран-при: совсем маленький городок, который жил только этим. Если у 5-миллионного Мельбурна есть и регби, и теннисный «Большой Шлем», и сотни своих соревнований, то Аделаида жила лишь этой гонкой. И все горожане жили только ей, постоянный праздник, от первого до последнего мгновения. Думаю, что-то такое же в Ханты-Мансийске с биатлоном происходит, когда весь город живет одним событием.

Аделаида всегда была праздником, но на этот раз этап прошел в странной атмосфере: Сенна готов был в случае дисквалификации бросить гонки, Прост тоже подумывал завершить карьеру, так как чувствовал себя уязвленным, ведь его лишили шанса побороться за титул. В результате победы во второй раз добивается Нельсон Пике. И он набирает 18 очков. И, согласно контракту и оплате по очкам, за две недели зарабатывает почти два миллиона долларов! В ударе был Найджелл Мэнселл, поставивший лучший круг. Но британец – второй, в трех секундах от Пике. Прост в 37 секундах позади финиширует на подиуме. Сенна остается без очков, он попадает в аварию. Но он уже был коронованным чемпионам. Произошло это 4 ноября, и вот на этом сезон 90-го года и закончился. Первый год, за которым я следил с замиранием сердца, впитывая каждую подробность. Но в тот момент еще не мог представить, что Формула-1 станет моей профессией и делом всей жизни.

1991-й – год, по ходу которого я дебютировал как журналист в августе, а сезон начался еще в марте. Первый чемпионат, который я осознанно ждал, пытался следить за тем, что происходит, по тому, что находил в киосках «Союзпечати». Это было непросто, информационный вакуум, но чемпионат был очень долгожданным, как другие могут ждать Олимпийские игры или кубки мира по футболу. Я следил за новостями, тем более что в мире Формулы-1 некоторые события произошли. Мы говорили о переходном для команды «Уильямс» 90-м годе, 91-й стал еще одним большим шагом в этом направлении. Мотор «Рено» V10 заработал как следует, первые намётки того шасси, которое в будущем станет почти непобедимым на протяжении нескольких лет, появилось именно в 91-м году. И постепенно именно «Уильямс», а не «Феррари» вышел на первый план как главный соперник «Макларена».

Перед началом сезона судить об этом, естественно, было сложно, зато было понятно, что «Уильямс» заметно усилился. Фрэнк Уильямс – очень жесткий человек, он расставался с пилотами весьма легко. Патрезе, Мэнселл, Прост, Дэймон Хилл, Вильнев, Френтцен… А Рубенс Бариккелло о своем увольнении узнал и вовсе по телефону. У него были друзья в начале, но с некоторыми все трагически закончилось, кто-то просто завершил карьеру, а в дальнейшем он ни к кому не привязывался. В этом он был в русле Феррари, который после 50-х годов и фактически вплоть до короткого и трагического эпизода с Жилем Вильнёвым никого не любил. Точно так же и Фрэнк Уильямс. Тьерри Бутсена, который провел хороший сезон, он отправил, а на его место взял Найджела Мэнселла. И вот он приходит в команду, Риккардо Патрезе остаётся, а в «Феррари» берут Жана Алези, который в прошлом году раскрылся на «Тиррелле». Он был, выражаясь языком футбола, одной из самых горячих звезд, за него боролись несколько команд. Впоследствии за Шумахера была такая же борьба, чуть позже по ходу этого же года. Я не припомню подобной борьбы за кого-то до Алонсо, Хэмильтона, Феттеля. Может, такая же развернётся за Макса Ферстаппена или Эстебана Окона, если они и дальше будут продолжать в том же духе и не разочаруют обозревателей. Так или иначе, тогда за Алези была страшная борьба, и, как потом выяснилось, он подписал два контракта: один – с «Уильямсом», другой – с «Феррари».