Дэйв Ицкофф - Робин Уильямс. Грустный комик, который заставил мир смеяться

Робин стал своего рода знаменитостью в лагере Клермонт, его уважали за чувство юмора и быструю реакцию на сцене. Кто-то из друзей стали его называть Ральф Уильямс, так звали ловкого, очень быстро говорящего продавца подержанными автомобилями, чья реклама очень часто встречалась в то время в Южной Калифорнии.(Естественно, Ральф Уильямс управлял дилерским центром Ford.) Кристи Платт говорила, что когда они с Робином ходили на вечеринки, то им никогда не удавалось остаться незамеченными: «Как только мы входили, народ начинал аплодировать. И явно эти аплодисменты были не для меня – у Робина была харизма и изумительное чувство юмора». Порой его умения болтать было очень много: «Когда он появлялся у меня в общежитии, народ сходил с ума, – говорила Платт. – Они спрашивали, не может ли этот парень помолчать? Я ему на голову накидывала одеяло, чтобы заткнулся. Но это не срабатывало».

Вне Karme Pie Робин оттачивал свои навыки актерского мастерства, участвуя в постановках «Под сенью млечного пути» (Under Milk Wood), где он играл слепого капитана Кэт в драме Дилана Томаса о выдуманном уэльском рыбацком городке, и «Алиса в Стране чудес» (Alice in Wonderland), где он исполнял роль курящей кальян гусеницы. Еще он привлек внимание старшекурсников, в том числе Ала Даубера, который организовывал комедийные шоу в колледже. Несмотря на то что Дайбер и Дик Гейл несколько недель писали шутки и номера для шоу, Гейл понимал, что участие здесь смешного первокурсника будет только на руку. «Мы старались завоевать аудиторию, – говорил Гейл, который раньше участвовал вместе с Дайбером в антивоенных митингах в кампусе. – Робин привел за собой людей. Но более того, он принес собой своего рода сертифицированный талант, которого нас с Алом не доставало».

В то время Даубер и Гейл часто сидели по вечерам вместе с Робином в комнате общежития, они наконец-то нашли человека с творческой жилкой. В его арсенале был целый набор акцентов и голосов, в том числе скрипучий голос главного героя «Мухи» (The Fly) – «помогииии, помогииии», и хотя в их шоу уже была пародия на «Шоу Эда Салливана» (The Ed Sullivan Show), Гейл сказал: «С приходом Робина у нас вдруг появился свой Топо Джиджио». Спустя много лет Гейл описал этот период времени как «много возлияний, вздохов и разговоров».

Всем было интересно, если ли хоть один персонаж, которого Робин не мог сыграть экспромтом. «Мы его испытывали, – рассказывал Даубер. – Просили изобразить то цыганского священника, то ортодоксального кролика, то крестьянина на ферме с урожаем. Но Робин каждый раз прекрасно со всем справлялся».

Вечером 21 февраля 1970 года эта троица запустила в McKenna Auditorium бесплатное шоу под официальным названием «Вечер с Алом Даубером, Диком Гейлом и Робом Уильямсом». Девяностоминутная программа открылась пародией на сериал To Tell the Truth, после чего был номер «Как выгнать носорогов из своей кровати» и пародия на Эда Салливана и Топо Джиджио. «Когда вышел Робин, произошла глобальная перемена – началось настоящее шоу», – говорил Гейл.

Но все те часы, что Робин отдавал своему новому хобби, не прошли даром. Возможно, первый раз за все время учебы он провалил экзамены, причем безнадежно. Он не посещал никакие занятия (кроме театрального искусства), не писал курсовые, а его итоговая контрольная по макроэкономике содержала всего одно предложение: «Я правда этого не знаю, сэр». Учителя его не узнавали. Как рассказывал Робин, когда в конце семестра один профессор спросил другого, кто этот человек, второй ответил: «Если бы я знал, кто он, то поставил бы ему плохую оценку».

Робин не мог скрывать свои неудачи в учебе от отца, а Роб даже не пытался скрывать свое разочарование. «За такое обучение я платить не буду», – сказал он. И Робину снова пришлось уйти из школы, к которой он только начал привыкать. Это произошло настолько внезапно, что практически никто не знал, что же случилось, а по школе еще долго ходила легенда, что молодого человека выгнали за то, что он катался на машине для гольфа по коридорам столовой.

Что делать дальше, было не совсем понятно. Робин приближался к военному призыву, но вряд ли его могли призвать на Вьетнамскую войну. Да и Роб, ветеран Второй мировой, не настаивал, чтобы сын связывал свою карьеру с вооруженными силами. «Как-то отец сел со мной рядом и сказал: ”Послушай, война – это не «сладко и пристойно» (dolce et decorum est), это очень и очень жестоко. На войне совсем не так, как показывают в фильмах. Люди умирают в одиночестве и муках“. Он говорил мне правду, потому что хотел, чтобы я жил».

И Робин решился признаться отцу, что нашел свое призвание. «Я знаю, чем реально хочу заниматься, – сказал он Робу. – Я хочу быть артистом».

Реакция отца едва ли могла вдохновить на дальнейшие действия. «Мечтать – это, безусловно, здорово, – сказал Роб сыну. – Но на всякий случай обучись хотя бы на сварщика».

После Робин очень часто рассказывал одну и ту же историю – так часто, что можно начать сомневаться, не было ли это самомифологизацией. Но, возможно, это правда. Со слов сводного брата Робина МакЛорина, Роб не просто дал Робину этот совет. «Он заставил Робина записаться в местное училище, где бы его обучили сварке, – рассказал МакЛорин. – Робин сходил на первое занятие, где мастер продемонстрировал, как работает сварочный аппарат, и ему этот процесс показался интереснее, чем он себе это представлял. На втором занятии мастер объяснил правила безопасности и предупредил, что без соблюдения надлежащих мер предосторожности можно ослепнуть. Как только Робин услышал слово ”слепой“, то сбежал оттуда и больше не вернулся».

Лори более оптимистично отнеслась к тому, что Робин хочет стать артистом. «Мама сказала, что бабушка бы мной гордилась и пожелала удачи», – рассказывал Робин. Но Роб, который только что щедро заплатил за то, чтобы Робин в свое удовольствие провел целый бесполезный год в частном университете, больше не хотел повторять эту ошибку, поэтому, как компромисс, Робин жил дома, пока учился в колледже Marin – муниципальном учебном заведении недалеко от Тибурона.

Хотя у школы и не было широко известного имени или статуса, ее театральная программа, принятая только в 1964 году, обладала новаторскими моментами и ее уже сравнивали с Американским консерваторским театром в Сан-Франциско. У школы был малообещающий программный директор в лице Джеймса Данна, уроженца Сан-Рафаэля и ветерана морской пехоты, служившего во время Корейской войны инструктором строевой подготовки. Но несмотря на этот непривлекательный послужной список, Данн подходил к сцене иронично и нетривиально, он задействовал студентов в нестандартных постановках классических произведений, например в «Двенадцатой ночи» или в «Комедии ошибок», изображая не похожих друг на друга шекспировских близнецов как братьев Марксов.