Чарли Энгл - Running Man. Как бег помог мне победить внутренних демонов

Да и я был не против небольшого перерыва. Мне хотелось хотя бы на время позабыть о чувстве вины, которое я испытывал из-за алкоголя и наркотиков. Теперь, когда у нас должен был появиться ребенок, мне хотелось соблюдать трезвость, но я продолжал каждые две недели исчезать на пару дней. Не знаю, на чем основывалась моя уверенность, но я почему-то надеялся, что смена места поможет мне воздерживаться от соблазнов. Однако я не мог убежать от самого себя. Пока я занимался починкой машин во Флориде, глухой голос где-то на задворках моего сознания продолжал повторять, что я алкоголик и наркоман, что я ужасный муж и буду ужасным отцом. Я не имею права заводить ребенка. Я алкоголик и наркоман. Я ужасный муж. Я буду ужасным отцом…

Я хотел стать отцом и понимал, что больше не могу позволить себе срываться.

Первую неделю или около того я исправно возвращался после работы в свой номер. Но потом беспокойство и ненависть к себе усилились, и наконец мне захотелось какой-то отдушины. Никаких наркотиков, сказал я себе, только пара банок пива. Превосходный план за одним маленьким исключением: я никогда в жизни не возвращался домой после пары банок пива. Естественно, через несколько часов и многих порций спиртного я был пьяным в хлам и разъезжал на своем 4Runner по неблагополучному району города.

Первой моей задачей, как всегда, было завести полезную подружку. Долго искать не пришлось: я увидел ее – высокую, стройную, светлокожую афроамериканку в обтягивающих шортах и туфлях с острыми каблуками.

Я медленно поехал рядом с ней, наклонился, опустил стекло с пассажирской стороны и спросил:

– Как дела?

Она внимательно посмотрела на меня:

– Тебе чего?

– Есть тут что-то интересное?

– Ты коп, что ли? Похож на копа.

– Я не коп. Просто хочу немного развлечься.

Я знал, что она ответит, но все равно спросил, где тут можно достать кокаина.

Она наклонилась к окну:

– Тебе здесь что, Беверли-Хиллз? Порошка тут нет. Разве что, может, «камень».

Я покачал головой. Я прекрасно понимал, что, если начну курить крэк, дело будет совсем дрянь. Пару секунд я сомневался, осознавая при этом, чем все закончится.

– А сколько я получу на сотку?

Она вынула из кармана стеклянную трубку с зажигалкой, достала изо рта кусок кремового цвета, положила его в трубку и протянула мне.

– Давай ты первый. Посмотрю, как ты затягиваешься.

Я не мог убежать от самого себя. Глухой голос на задворках моего сознания продолжал повторять, что я алкоголик и наркоман.

Я понял, что она проверяет, не коп ли я. Они всегда думали, что я коп. Меня это даже немного заводило, хотя я больше походил на придурковатого Барни Файфа, чем на крутого Сонни Кроккета.

– Только я за это не плачу. За твой счет, ясно?

Я взял у нее трубку, поднес к ней зажигалку, услышал знакомое потрескивание и учуял запах горящего пластика. Потом вдохнул дым, подержал его в легких как можно дольше и выдохнул, невольно испустив довольное а-а-а, когда по мозгам ударил дофамин.

– Ну ладно. Может, у нас кое-что получится.

Она села на пассажирское кресло. Ее звали Моника. От нее пахло выпивкой, цветами и еще чем-то, что напомнило мне о карнавале.

– Вон туда, – показала она мне направление. – Поверни здесь. Остановись.

На углу стояли семь-восемь парней, передавая что-то друг другу и оглядываясь по сторонам. Я остановил машину. Моника высунулась из окна и заговорила с одним из них, пока двое других медленно обошли машину, так, чтобы я заметил пистолеты у них за поясом. Через несколько минут я получил то, за чем приехал, – аккуратный пакетик «восьмого шара». Мы с Моникой отъехали за квартал и сделали пару затяжек. Затем мы просто наслаждались поездкой. Жизнь была прекрасна. Тревоги мои исчезли.

«Восьмого шара» должно было хватить до конца ночи. Но он закончился менее чем через три часа. Мы раздобыли еще на другом перекрестке и сняли номер на четвертом этаже дешевого мотеля, в котором двери выходили на балкон, шедший вдоль всего здания. Отщипывая понемногу мой кусок, мы с Моникой продолжали ловить кайф.

Ночью появилась еще одна женщина. Она слишком быстро говорила и прыгала туда-сюда по всему номеру, отчего у меня закружилась голова. Потом она с такой энергией уселась на кровать, что даже задрожал телевизор на подставке. Каждый раз, когда она пододвигалась ко мне, я отстранялся. Наконец, чтобы отвязаться от нее, я пошел в туалет. Моника с этой девицей стали переговариваться нелепым театральным шепотом, и через тонкую дверь мне было все слышно.

– Много у него бабла? – спросила суетливая девица.

– На нуле. Только немного «камня», – ответила Моника с такой интонацией, как будто защищала меня.

Но даже в таком состоянии я не был настолько наивным и понимал, что ей просто не хочется делиться.

– Подговорим его принять убойную дозу, а потом он, может, отрубится или крякнет. Обыщем его и заберем что найдется, – предложила новая девица.

Я распахнул дверь туалета и встал в проходе. Обе посмотрели на меня.

– Пора бы догнаться, – сказала новенькая, жестом предлагая Монике передать мне трубку.

Я втянул в себя всю лошадиную дозу, что они затолкали, и устроил целый спектакль, высасывая все до последней капли. Не на того напали! Я же супермен.

– Фига… – пробормотала Моника.

– Ты долбаный псих, – сказала ее подружка, медленно качая головой.

Потом она встала и вышла из номера.

Я был под кайфом, но мне хотелось еще.

– Может, немного притормозить? – несколько раз предложила мне Моника, но меня это еще больше раззадоривало.

Я был не из тех, кто тормозит. Однажды она даже разделась передо мной, намекая на то, что не против секса. Но я хотел только курить.

Когда дурь закончилась, мы пошли покупать еще. Так повторялось несколько дней. Иногда мы выходили на улицу при солнечном свете, иногда в темноте. Иногда Моника выходила одна, чтобы купить выпивку. Когда она уходила, я превращался в развалину. Сидел без всякого движения на кровати, уставившись на дверь и ожидая, что ее вот-вот вышибут. Или смотрел украдкой из-за занавески в окно, пытаясь разглядеть страшное чудовище, которое, несомненно, пряталось снаружи. Я включал телевизор на полную громкость, но все равно слышал шаги, вой сирен, крики, рев мотора и странный птичий щебет, походивший не на пение, а на какой-то условный сигнал. Когда Моника вернулась, я едва не разрыдался от облегчения. Она протянула мне пакет с зубной пастой и щеткой. Несомненно, это было сделано в ее же собственных интересах. Я не чистил зубы несколько дней.

На третий или четвертый день по телевизору показали специальный выпуск новостей, в котором сказали, что белых полицейских, избивших чернокожего Родни Кинга, оправдали. В Лос-Анджелесе начался настоящий бунт, за ним последовали и другие города, в том числе Орландо. Местные репортеры показывали кадры, снятые в соседнем районе: разбитые окна и разъяренная толпа на улицах.