Кристи Уотсон - Язык милосердия. Воспоминания медсестры

Я не раз замечала одну и ту же закономерность на улицах Лондона: на остановке выстроилась очередь людей, которые встали слишком рано и теперь ждут автобуса, чтобы отправиться на работу, почти все они – чернокожие. Я сижу в «Макдоналдсе», или в спортзале, или в Британской библиотеке и наблюдаю за тем, кто здесь убирает. Я замечаю, что младшие медсестры почти всегда чернокожие, а больничные управляющие – белые. Я также замечаю и яркие затейливые индейские амулеты, так называемые «ловцы снов», в самых грязных окнах Южного Лондона. Работая с Дереком, я начинаю думать о том, почему по статистике шизофрения чаще диагностируется у чернокожих мужчин, и о том, как много всего скрывается за статистическими данными. Я погружаюсь в размышления.

Мне поручают регулярно проводить время с Дереком, и постепенно я начинаю замечать, что ему становится лучше. Он без каких-либо проблем разрешает мне измерить ему давление, и Вик говорит мне, что можно дать Дереку отгул и разрешить ему выйти на улицу – он называет это «позитивной готовностью пойти на риск». Без сомнения, Дерек стал спокойнее, и ему удается более четко выражать свои чувства. По мере того как его психоз утихает, проявляется его истинный характер. В моменты, когда он спокоен, он интересуется искусством и шахматами. Он пытается, хоть и безуспешно, научить меня и тому и другому и смеется, когда я называю пешки «пушками». У него есть антикварная шахматная доска, которая пахнет морем, и он рассказывает мне, что она веками путешествовала по всему миру. Я слушаю с широко раскрытыми глазами. Оказывается, он ел рыбные чипсы, и теперь от его рук пахнет морской солью. Он снова смеется так, что у него потеет лицо. Он рассказывает мне о Фриде Кало и постоянно ее цитирует: «Они думали, что я сюрреалист, но это неправда. Я никогда не писала снов. Я писала собственную реальность».

– Видишь, она понимала, – говорит мне Дерек. – То есть она по-настоящему понимала реальность. «Я никогда не писала снов». Понимаешь?

– Вроде бы, – говорю я. И я действительно понимаю – вроде бы. Я начинаю понимать, что представляет собой работа психиатрической медсестры, хотя ей сложно дать четкое определение. – Психиатрическая медсестра – это ловец снов в полном отчаяния окне, – говорю я.

Дерек смотрит на меня так, как будто я сказала то ли что-то очень правильное, то ли что-то абсолютно бредовое.

– Приходится постоянно взвешивать риски и возможные плюсы, – чуть позже говорит мне Вик. – Часто работа психиатра предполагает, что необходимо лишить больного человека возможности принимать самостоятельные решения, а затем, по мере того как ему становится лучше, дозированно возвращать ему эту возможность. – Хотя я всего лишь студентка, мне совсем не нравится такой подход, но у меня недостаточно уверенности (да и знаний), чтобы противоречить Вику и заявлять, что, по моему мнению, люди, страдающие психическими заболеваниями, и без того лишены какой-либо власти над собственной жизнью.

Я думаю о других областях сестринского дела: в интенсивной терапии, скажем, тела больных людей контролируют аппараты искусственного жизнеобеспечения, которые затем постепенно отключают по мере того, как органы пациента снова начинают нормально функционировать. Специалисты в области психиатрии, такие как Вик и Сью, делают то же самое, что и эти аппараты, поддерживая жизнеспособность разума Дерека. Как говорит мне Сью, сестринское дело часто сводится к тому, чтобы выслушать, оказать поддержку и убедиться, что человек находится в безопасности до тех пор, пока он не сможет позаботиться о себе самостоятельно. Ловить плохие сны, пока человек не проснется.

Дерека скоро выпишут, и работа Сью по большей части заключается в том, что она называет «терапевтическим общением» и «планированием выписки». Последнее представляет собой сложное многопрофильное дело, которое входит в обязанности психиатрической медсестры. Возможно, в разгар заболевания, до приема в больницу, человек вел себя непредсказуемо и был склонен к насилию. Возможно, он пытался самостоятельно заглушить симптомы при помощи алкоголя или наркотиков. Ему почти наверняка придется решать вопрос трудоустройства и нехватки денег. Поэтому отправить пациента домой не так просто. У него может больше не быть дома, или же дом есть, но жить там он не может.

Распространенность психических заболеваний в Великобритании, наряду с национальным кризисом муниципального жилья, приобретает масштабы эпидемии. Полагаю, что в какой-то период жизни все мы бываем психически нездоровы так же, как и физически. Я сама в разные периоды жизни чувствовала себя то хуже, то лучше, как психически, так и физически. Но заболевания настолько серьезные, что заканчиваются диагнозом, возникают у каждого четвертого гражданина. У каждого десятого ребенка сегодня диагностируют психическое расстройство. Растет число самоубийств, а людям с психическими заболеваниями приходится ждать очереди на лечение непозволительно долго. Не так давно правительственная рабочая группа заявила о недопустимой многолетней нехватке спонсирования в области психиатрии и обнаружила, что в среднем максимальный срок ожидания записи на прием в местной психиатрической клинике составляет тридцать недель. Психиатрические отделения переполнены, а их сотрудники действуют в нарушение официальных распоряжений. Премьер-министр Великобритании Тереза Мэй пообещала в корне изменить систему оказания психиатрической помощи и объявила о создании 21 000 новых рабочих мест в этой области. Но учитывая, что стипендия для студентов, обучающихся по специальности «психиатрическая медсестра», была отменена, трудно представить, откуда должны взяться молодые специалисты. Вот что говорит Дженет Дейвис, директор и генеральный секретарь Королевского колледжа сестринского дела: «Уже существует опасная нехватка планирования и учета персонала… При нынешнем правительстве у нас стало на 5000 меньше психиатрических медсестер, и это в какой-то мере объясняет тот факт, что пациентам не оказывается должная помощь».

Психические заболевания духовно опустошают. Проведя какое-то время в отделении с людьми, которые напуганы и уязвимы, а иногда в течение длительного времени безнадежно больны, я соглашаюсь со Сью: «Уж лучше рак, чем серьезное психическое расстройство».

Но с проблемой психических заболеваний борется не только Великобритания. ООН признает, что создание достойной системы психиатрической помощи – это одна из приоритетных глобальных задач. В Китае, где психические расстройства в прошлом воспринимались скорее как политическое зло, нежели как органические заболевания, на данный момент проживает 100 миллионов граждан, страдающих душевными заболеваниями. В эпоху, когда у нас есть все, когда условия жизни улучшились, а всеобщая система образования и здравоохранения должна была повсеместно выйти на более высокий уровень, мы страдаем как никогда раньше.