Даша Пахтусова - Можно всё

Каждой девушке, с которой Антон общался, он уделял двусмысленное внимание, порой смахивающее на безразличие, задевая тем самым самолюбие. Это все, что требуется, чтобы девочка отныне стала жить мыслью доказать тебе, что ты не прав. Я попала под ту же раздачу. Знаешь эту тему, когда ты приезжаешь в лагерь и довольно скоро определяешь для себя, о каком из всех этих парней ты будешь все две недели мечтать? Каждая девочка обязательно находит себе такого парня. Я знала, как это работает, и вроде бы пора было пережить все эти юношеские игры, но нет. Он становился мне все более интересен, и уже через пару дней я даже стала ревновать. Тогда я поняла, что дело худо, и решила, что есть только один способ остановить возможную влюбленность – переспать с ним сразу и потерять интерес. Знаю, очень по-мужски, но в целом работает. Мы переспали. И единогласно решили, что это было слишком охуительно, чтобы остановиться на одном разе. Мы пытались «не палиться» перед другими и уходили ночью с пенками и спальниками из общего лагеря на обрыв, где до утра занимались любовью. За завтраком на следующий день ничего не подозревающие пацаны спрашивали, не слышал ли кто ночью крики диких животных где-то в горах. Я чуть не подавилась какао от стыда.

Но, не считая секса, в целом наше общение было похоже на то, что происходит между мальчиками и девочками в пятом классе, когда обоим стыдно признаться в чувствах и они не знают, как эти самые чувства проявить. Мы топили друг друга в море, обливали водой из ведра, забирали из душевой с вешалки одежду и полотенца друг друга и убегали. Словом, всячески привлекали внимание, при этом делая вид, что нам обоим все равно.

Алушта летом – местечко не из прохладных, и уже в семь утра солнце начинало жарить так, что оставаться в палатке было невозможно. Поскольку ночью мы кутили как черти, днем часто отсыпались в лагере под тенью деревьев, вытащив коврики из палаток. У Антона был с собой надувной матрас, и я часто без спросу ложилась на него спать. На самом деле в одиночку я уснуть все равно не могла, и это был мой способ полежать с ним вместе, потому что, когда он приходил и видел меня на своем матрасе, то, демонстративно поворчав, мол, какого фига, все равно всегда ложился рядом и обнимал меня. Этот детский сад продолжался все две недели, и я была уверена, что на этом все закончится.

Но, когда мы вернулись из лагеря, он пригласил меня на свидание на крышу, и история продолжилась. Каждый вечер он стал приезжать ко мне в Балашиху с бутылкой «Мартини», и мы самозабвенно занимались друг другом до шести утра. И каждое утро я никак не могла понять, куда ушло столько времени, ровно как и вспомнить хотя бы одну деталь нашего секса. Все это была какая-то магия, которую невозможно было поймать за хвост, но я искренне пыталась. Так продолжалось два месяца. Подруги стали спрашивать меня, что это за парень. Я отмахивалась, уверенным тоном повторяя, что между нами нет ничего серьезного и это просто секс, но ни одна из них мне не верила.

В то время мы с Элеонор вместе работали инструкторами в веревочном парке. Наш начальник был красивым женатым мужчиной, но он сразу положил глаз на Элеонор. И это было взаимно. В итоге они закрутили роман. Не сказать чтобы это было в стиле Ленора. Думаю, она просто, как и я, истосковалась по любви и была согласна на меньшее, лишь бы в жизни был тот, о ком можно думать перед сном. Аллкаш тоже пустилась во все тяжкие и спала с мужиками с работы. Бонни – третья подруга из нашей школьной компании девчонок (всего нас было пятеро: Билли, Бонни, Аллкаш, Элеонор и я, и мы дружили со времен, когда еще ни одна из нас не целовалась взасос) – встречалась с мальчиком, который был младше ее и тоже избегал чего-то серьезного.

В один прекрасный день ко мне пришла Билли, единственная, у кого из всех нас в тот момент были здоровые отношения, и, уходя, оставила на столе письмо с пляшущими человечками. Мы переписывались с помощью их со школьных лет. Вообще, между мной и моими школьными подругами была традиция писать друг другу письма. Так вот, она оставила письмо на моем столе и ушла. Я закончила разгадывать его, когда было три ночи. В письме говорилось, что она беременна и выходит замуж за своего парня. На следующий день она собрала всех остальных девчонок и сообщила это нам всем. Мы честно радовались за Билли до тех пор, пока она не вышла за дверь.

Вот тут-то нас всех и бомбануло. Потому что, когда кто-то из твоих близких друзей решает создать семью, первые пять секунд ты за него радуешься, а потом задаешься вопросом: что я вообще делаю со своей жизнью?!

Со словами «А я сегодня делала минет в гараже» – Элеонор принялась рыдать и давиться шоколадным тортом. Бонни вскоре бросила своего пацана, Алла тоже на время завязала с непонятными связями, а я вспомнила о том, что уже три месяца как совершенно свободна от универа и при этом почему-то все еще в Балашихе… Всю свою жизнь я мечтала пожить на острове и научиться серфингу. Теперь у меня не было никаких причин откладывать свою мечту. И я купила билет.

Постепенно мы с Антоном стали друг другу открываться. И я узнала причины, по которым он был таким скрытным. Его отца убили, когда ему было шестнадцать. Первая девушка вышибла себе мозги из винтовки папы-охотника после того, как ее изнасиловали на улице. Вторую сбила насмерть машина. После череды этих событий он решил больше ни к кому не привязываться и ничего о себе не рассказывать. Он использовал стеб и неоднозначное поведение как способ защиты от лишних глаз, но сам при этом больше всего боялся одиночества. Я навсегда запомню момент, как заползла под стол на его кухне. Он пришел, увидел меня и сел рядом.

– Хочешь, я расскажу тебе секрет? – сказала я шепотом.

– Давай.

– Мне очень одиноко. Мне всегда одиноко.

– Мне тоже. Мой худший кошмар – когда я падаю в темноту, а вокруг ничего. Полная тьма. И я падаю. Один. Я постоянно вижу этот сон, он повторяется раз за разом… И главное – это чувство… Что я совсем один. Оно так отчетливо во сне.

Мы взялись за руки и еще долго лежали на этом линолеуме, среди идиотских подсолнухов на стене. Так мы стали бояться одиночества вместе. Через несколько дней я улетела. Мы договорились, что ничего друг другу не должны, что я вернусь с весной, как перелетная птица, и мы посмотрим, что будет дальше.

Как бы прозаично ни звучало, «I woke up today in Bali as the plane was touching down» [25] «Я проснулся сегодня на Бали, когда снижался самолет» – намек на песню группы «3Doors Down» (прим. автора). . Жаль, что корейцы не хлопают, когда приземляются. Я прыгала на кресле и хлопала в ладоши в одиночестве. «Thank you, bye!» корейской красавице-стюардессе, шаг из самолета – и меня буквально обдало паром. Уже к концу коридора аэропорта джинсы стали прилипать и воздух запа́х благовониями. Осознание происходящего начало наконец ко мне приходить. Никакой зимы. Ни ноября, ни декабря, ни января, ни февраля… Только +30, только океан. Налюбить русскую зиму! Это как сдать экзамен, преподаватель по которому обещал, что ты пойдешь на пере- сдачу!