Дженни Лоусон - Давай притворимся, что этого не было

Дедушка все делал в своем собственном темпе, со скоростью, которую мы с сестрой описывали как « бросок кобры ». Это было особенно заметно, когда он садился за руль. С точки зрения закона он был практически слепым, а от очков с затемненными стеклами толку было мало – тем более людям, которые встречались с ним на дороге. Чтобы компенсировать свое плохое зрение, он все время ездил со скоростью на пятьдесят километров в час меньше установленного скоростного ограничения. Дом моей бабушки был расположен всего километрах в пятнадцати от нашего, но в этой поездке было не обойтись без сэндвичей и нескольких книг, чтобы занять нас с сестрой. Однажды, во время особенно затянувшейся поездки, моей сестре приспичило в туалет, и я попыталась уговорить ее потерпеть, но она не могла, и дедушке пришлось свернуть на заправку. Внезапно он резко дернул руль, уверяя, что на него только что выскочила пума. Мы все видели пуму, про которую он говорил. Это был двойной дом на колесах, который стоял здесь на обочине последние лет двадцать, не меньше.

Нас с Лизой успокаивало сознание того, что, если бы дедушка и врезался во что-то, на такой скорости мы, скорее всего, просто легонько отскочили бы от препятствия.

Мы частенько замышляли выпрыгнуть из машины за несколько кварталов до их дома, уверенные, что успеем добежать и поиграть с запасным слуховым аппаратом дедушки до того, как он заедет во двор и заметит, что нас на заднем сиденье нет.

Дом наших бабушки с дедушкой был для нас словно дворец Калигулы, так как мой дедушка был слишком занят негодованием по поводу существования котов (которых он запирал на заднем дворе и отправлял вместе с нами домой), а моя бабушка была слишком доброй, чтобы в чем-либо нам отказывать. Острые ножи, шоколадные конфеты, костры, телевизор допоздна… здесь было разрешено все. На обед мы ели плавающие в сиропе жареные яйца, картофельное пюре вперемешку со взбитыми сливками и картошку фри домашнего приготовления, насквозь пропитанную жиром. На ужин бабуля пекла несколько противней ленивых брауни, и в итоге у нее получалась вязкая масса, по-настоящему насладиться которой можно было, только если есть ее руками… сворачивая эту похожую на тесто коричневую кашу в шоколадные шарики, от которых мы просто торчали.

После каждого сделанного нами укуса бабуля повторяла, словно заклинание:

– Только родителям про это не говорите .

Я что-то бормотала ей в знак согласия, будучи под таким кайфом от сиропа, что на большее меня попросту не хватало. Моя сестра умудрялась кивнуть, заканчивая высасывать кетчуп прямо из полулитровой бутылки. Заходил дедушка, что-то неодобрительно ворчал по поводу нашего нездорового питания, и моя бабушка смотрела на него, раскрыв от удивления глаза, а затем искренне с ним соглашалась, словно никогда раньше не задумывалась, что жир с сахаром на завтрак могут быть не самым удачным выбором. После этого она ласково благодарила его за уместное замечание и помогала поудобней расположиться в просторном мягком кресле, после чего возвращалась на кухню, тихонько предлагая нам сделать молочный коктейль с арахисовым маслом и кубиками сахара. Дедушка неизбежно возвращался полчаса спустя и спрашивал, какого хрена происходит, и моя бабушка смотрела на него с совершенно не понимающим и очаровательным видом, делая вид, будто впервые в жизни слышит, что кубики сахара не идут на гарнир. У нее было такое невинное выражение лица, что язык не поворачивался в чем-либо ее упрекнуть, так что он глубоко вздыхал и уходил, что-то бормоча про ее зарождающийся маразм. Никакого маразма у нее не было. Она прекрасно понимала, что делала, и довела до совершенства искусство делать то, что ей хотелось,чтобы наполнить жизнь счастьем и избежать при этом споров, которые заканчиваются ударом гвоздем в голову.

Наступала ночь, дедушка ложился спать, а мы все глубже погружались в наше детское чревоугодие. К нам присоединялась наша двоюродная сестра Мишель, которая была младше меня на год, и наступала пора такого членовредительства, которое могут позволить себе лишь дети с богатым воображением и практически полным отсутствием надзора.

Несмотря на то что весь дом был усеян всевозможными устройствами, призванными его обезопасить, нам удавалось использовать это в своих целях. Если большинство бабушек и дедушек расстилают в ванной резиновые коврики, чтобы на полу никто не поскользнулся, то мои бабушка с дедушкой пошли дальше и обили все проходы специальными листами из толстого желтого пластика для ковров. Мы обнаружили, что эти пластиковые листы держатся так крепко благодаря целой уйме двухсантиметровых гвоздей, которые уходили в ковер из золотого ворса.

Достигнув высочайшего уровня просветления, доступного лишь йогам и детям, получившим передозировку сахаром, мы переворачивали эти пластиковые листы и начинали ходить по гвоздям.

Так как Мишель и Лиза были младше меня, они должны были носить с собой глиняные вазы или что-то из мебели, чтобы компенсировать недостаток массы. Мне разрешалось ходить по гвоздям без дополнительных утяжелений в свете того факта, что всего несколькими часами ранее у меня откололись ногти на больших пальцах обеих ног, потому что я разгуливала босиком по забитой битыми стеклами водосточной канаве. « Скажи своим родителям, что упала, когда я читала тебе Библию» , – любезно предложила бабуля.

По утрам мы ходили купаться. Мои бабушка с дедушкой не были бедными, однако они были из тех людей, что используют одну и ту же фольгу по несколько раз, постоянно ожидая наступления очередного кризиса, так что вместо бассейна для своих внуков они подобрали три выброшенные кем-то ванны из стеклопластика. Мы затыкали в них сливные отверстия и наполняли ванны во дворе с помощью садового шланга. Бабуля намекала, чтобы мы дали солнцу нагреть ледяную воду, но после целой ночи чревоугодия и всяческого неугомонного баловства взять себя в руки было не так-то просто. Мы садились в ванны, разбивая тонкую ледяную корочку, которая начинала формироваться на воде, и наши губы с пальцами начинали синеть, а мы тем временем убеждали друг друга, что если и заработаем из-за этого воспаление легких, то оно даст о себе знать позже, когда начнется учебная неделя.

Независимо от того, насколько опасным было очередное придуманное нами развлечение, бабуля всегда стояла поблизости с вишневой газировкой, аптечкой и любящим взглядом, полным паники и смирения. Когда я готовилась к прыжку с крыши дома на набросанные внизу диванные подушки, до меня дошло, что это не самая лучшая идея, но в то же время я понимала, что почти наверняка поранюсь, пытаясь слезть обратно по ржавой трубе от мангала, которую использовала в качестве импровизированной лестницы. Бабуля пробормотала по-чешски что-то, подозрительно похожее на какое-то ругательство. Лиза дала куда более полезный совет: