Дженни Лоусон - Давай притворимся, что этого не было

У одного моего знакомого был дом в пригороде, и он предложил устроить у него небольшую ЛСД-вечеринку для меня и еще нескольких людей из нашего круга, которые тоже никогда раньше не закидывались кислотой. Так что мы позвонили Трэвису и попросили его привезти столько кислоты, чтобы ее хватило на нас шестерых. Трэвис приехал и сказал, что наркотики в пути, и где-то пятнадцать минут спустя подъехала машина доставки пиццы. К двери подошел курьер с грибной пиццей и неразрезанным листком, пропитанным кислотой. Курьер, которому было под двадцать, был ниже меня где-то на полметра, и кожа у него была белая-пребелая, хоть серьги и пейджер у него и были (что было весьма впечатляюще, так как дело было в начале девяностых, – хотя, наверное, пейджер ему был нужен лишь для того, чтобы принимать заказы на пиццу). Звали его Джейкоб. Позже Трэвис рассказал мне, что кто угодно может покупать у Джейкоба кислоту, если назвать «кодовую фразу», когда звонишь заказать пиццу. Тогда я думала, что это что-то в духе «Плаща и кинжала», например: «Одну пиццу с пепперони без корочки» или «Большой сырный хлеб , и птицы пролетают в полночь », но на самом деле нужно было, наверное, просто сказать: «И попросите Джейкоба принести кислоты», потому что, по правде говоря, с воображением у них у всех были проблемы.

Джейкоб продал Трэвису кислоту по четыре доллара за дозу, а потом Трэвис провернулся и продал ее нам по пять долларов за дозу, что было немного нелепо, да и прибыль получилась у него мизерная. Мы закинулись кислотой, и Трэвис сказал, что если накинуть ему еще десятку, то он останется и присмотрит за нами, чтобы мы случайно не отрезали себе руки. Я ни капли не беспокоилась по этому поводу, пока он об этом не упомянул, но теперь мысль была посеяна у нас в головах, и я ни капли не сомневалась, что как только он уйдет, мы все начнем дружно отрезать себе руки, так что я протянула ему десять баксов. Трэвис предупредил нас, что если нам вдруг покажется, будто соседские коты мысленно нам угрожают, то, скорее всего, это не так. А еще он попросил нас не пялиться на солнце, потому что от этого мы ослепнем (что, может, и оказалось бы полезным советом, не будь на часах десять вечера).

– Оседлайте зверя… не позволяйте зверю оседлать себя, – посоветовал нам наш мудрец.

По правде говоря, я переживала, что кислота и вовсе на меня не подействует. Я уже курила травку до этого, однако так и не почувствовала полного головокружительного прихода, про который мне все так красочно рассказывали. Я испытала все возможные побочные эффекты, но кайфа – почти никакого. В то время как мои друзья, развалившиеся в мягких плетеных креслах, были погружены в безрезультатные поиски рифмы к слову «апельсин», я слопала целую коробку печенья и начала загоняться, что соседи вызвали копов.

«ШМАПЕЛЬСИН!»

завопила я, судорожно брызгая освежителем воздуха, чтобы скрыть запах.

– Шмапельсин рифмуется с апельсином. А теперь помогите мне кто-нибудь подпереть дверь холодильником!

Никто мне так и не помог.

То, что мне никак не удавалось накуриться, скорее всего, было связано с тем фактом, что я не могла удержать дым в легких. Многие говорят, что если кашляешь, когда куришь травку, то вставляет еще больше, но эти люди лжецы. Я делала затяжку, и едкий дым начинал жечь мне глотку, словно раскаленная докрасна кочерга, и я начинала кашлять, как больной эмфиземой шахтер. У которого к тому же туберкулез. Ну и… Я не знаю… птичий грипп. Что там есть похуже туберкулеза? Что бы это ни было, звук был такой, как будто я этим болею. И еще я постоянно вдыхала попадающиеся в траве семена, а все мои друзья были слишком обсажены, чтобы просто произнести слова «прием Геймлиха», так что каждая затяжка была сродни игре в русскую рулетку и провоцировала несколько минут истошного кашля, из-за которого я обрызгивала всех вокруг, как мне казалось, кусочками своих разорванных легких. Не думаю, что кто-то курил травку менее сексуально, чем это делала я.

– Все нормально там у тебя? – спрашивал кто-то.

– Когда так кашляешь, вставляет сильнее, – соврала я таким голосом, словно проглотила горсть гравия. – Нужно кашлять как можно сильнее, пока не почувствуешь, что вот-вот стошнит. Кажется, я прочитала об этом в «Роллинг стоун».

К тому времени все были обдолбаны настолько, что это звучало правдоподобно, так что они начали кашлять специально, и по всей машине стала брызгать слюна, и в итоге кого-то чуть не стошнило. А потом мы все смеялись. Потому что забавно, когда тебя чуть не стошнило, если ты при этом под кайфом и весь в чужой слюне.

Тем не менее, хотя у меня и был чуть ли не иммунитет к травке, я никогда не отказывалась от протянутого мне косяка, так как это помогало мне занять руки при общении с окружающими. Я была все еще страшно стеснительной и охотнее согласилась бы переспать с ослом, чем вести непринужденную беседу с малознакомыми людьми.

Вся прелесть марихуаны в том, что она моментально объединяет людей.

Всего две минуты назад ты стояла рядом с незнакомцами в неловкой тишине, потому что завела разговор про фаллоимитаторы, а потом кто-то шепотом сказал, что брат девушки, у которой ты в гостях, умер от несчастного случая с фаллоимитаторами, и тебе стало неловко от того, что ты затронула столь больную тему, но в то же время тебя стало раздирать любопытство, потому как вообще можно умереть от несчастного случая с фаллоимитаторами? Разве что ему упала на голову коробка с ними. Но ты боишься спрашивать, потому что тебе и без того не по себе, так как это ты заговорила про фаллоимитаторы, а они, возможно, каким-то образом убили человека, и ты мысленно говоришь себе, что лучше вообще не упоминать про фаллоимитаторы на вечеринках, но знаешь, что не прислушаешься к собственному совету, и в следующий раз, когда в разговоре возникнет пауза, ты непременно решишь заполнить ее, рассказав про знакомую девочку, брат которой умер из-за несчастного случая с фаллоимитаторами. И потом вспомнишь, что рассказываешь все это как раз той самой девочке. Затем, когда ситуация станет настолько напряженной, что ты уже начнешь подумывать, а не пырнуть ли кого-нибудь ножом под колено, чтобы всех отвлечь, и убежать, кто-то достанет пакет с травкой – и все немедленно будет забыто. Вот вы стоите, прижавшись плечом к плечу, и наблюдаете за обрядом сворачивания косяка, и окружающие дают советы, и предаются воспоминаниям об ароматизированной бумаге для скручивания, и протягивают свои драгоценные зажигалки «Зиппо». Люди, всего несколькими минутами ранее брезгливо раскладывавшие туалетную бумагу на сидушке унитаза, теперь радостно затягиваются смоченными слюной дюжины незнакомцев косяками и рассказывают про свое неудачное обрезание, – как будто когда-то давно все мы вместе отслужили в армии.