Иван Тургенев - Смерть Ляпунова. Драма в пяти действиях в прозе. Соч. С. А. Гедеонова.

Приступим к изложению содержания «Смерти Ляпунова».

Первое действие начинается в избе Заруцкого. Казаки пьют.

– Как! – говорит первый атаман, – чтоб честные казаки поддались московскому мужичью? да не будь я Остап Кукубенко…

Заварзин. Ну, ну, успокойся, чёртов сын!.. Да мне-то оттого не легче: погиб кривой Наливайко!

1-й атаман. Кривой Наливайко был хороший казак.

Заварзин. А как же! ходил со мною в Туречину, побывал и в Натолии, съест поляка, закусит татарином; под Дубной ему стрелою глаз выкололо; был славный казак!

Заварзин( пьет ). Погибли еще Тарасенко да Вертихвист…

«Тарас Бульба» замечательное произведение, не правда ли. читатель?.. {9} 9 «Тарас Бульба» замечательное произведение, не правда ли, читатель?… – Приведя отрывок из первого действия «Смерти Ляпунова», Тургенев указывает на «Тараса Бульбу», из которого Гедеонов взял имена запорожцев (Кукубенко, Вертихвист). Вся эта сцена написана Гедеоновым под воздействием повести Гоголя и даже с прямыми заимствованиями из нее (ср. с последним абзацем главы второй «Тараса Бульбы»). Казаки, разъяренные самоуправством Ляпунова, клянутся погубить его. Заруцкий сообщает свои планы своему наперснику. Является гонец с известием о прибытии Марины. Вся эта сцена писана слогом «маленько мужицким», развалистым, как оно и прилично тогдашним казакам; но в следующей сцене Марина говорит уже вот как: «Москва! Москва! как грустно и как весело смотреть на тебя!» А спутник ее, влюбленный в нее юноша, Симеон Волынский, нечто среднее между Максом из «Валленштейна» и Францем из «Гёца фон Берлихинген», {10} 10 Симеон Волынский, нечто среднее между Максом из «Валленштейна» и Францем из «Гёца фон Берлихинген». – Макс Пикколомини – один из главных героев трагедий Шиллера «Пикколомини» и «Смерть Валленштейна». Тургенев, по-видимому, имеет в виду сходство положений, в которых находятся герои Шиллера (Макс), Гёте (Франц) и Гедеонова (Симеон Волынский). Все они любят женщин, стоящих выше их по своему общественному положению (графиня Текла, дочь Валленштейна, баронесса Адельгейда в «Гёце фон Берлихингене», Марина Мнишек в «Смерти Ляпунова»). отвечает ей: «Разве час твоего свидания с Москвою не страшный час нашей вечной разлуки?.. О! кто отдаст мне Коломну, кто отдаст мне эти двенадцать светлых дней моей жизни?» Марина требует от него, чтобы он примирил ее с Ляпуновым. Симеон уверяет ее, что это было бы для него «не земное, а райское счастье!» Марина называет его ребенком, а он восклицает: «О, зачем он (Ляпунов) тебя не видит, зачем он тебя не слышит, очаровательница! Какая железная кора не падет перед могучим словом этих алых уст? какой лед не растает от лучезарных очей твоих? Марина! мой разум немеет перед твоей волею!..»

Марина. Симеон, я буду любить тебя!

Симеон. Ты! ты будишь царицею, ты забудешь меня!

Марина. Ребенок… Иди, Симеон.

Симеон( уходит и возвращается ), Марина! ты не любишь Заруцкого?

Марина. Я презираю его!

Симеон. О! я люблю тебя. ( Убегает в боковую дверь .)

Марина( одна ). Тебя любить! нет, Симеон! Марина тебя не любит и не будет любить! Бедный, жалкий человек!.. Цель твоей жизни, твоих действий – поцелуи женщины: правда, эта женщина – царица, а эта царица – я!

Нам особенно нравится то обстоятельство, что влюбленного юношу называют Симеоном. Это славянское, в обыкновенной речи неупотребительное, имя так и дает вам чувствовать, что вы находитесь в области условного и что до истины тут дела нет никакого. Приходит Олесницкий, посол Гонсевского, и Заруцкий. Олесницкий говорит свысока, Марина тоже; по уходе посла Заруцкий снимает личину и «отделывает» Марину.

Разговор происходит между ними следующий:

Марина. Не знаю, что значит: избавиться? (От Ляпунова.)

Заруцкий. Известное дело ( делает знак убийства ). Какая ты стала непонятливая!.. Ну, а как Ляпунов нам петлю на шею наденет?

Марина( смеясь и схватившись обеими руками за шею ). Моя шея не сделана для петли палача!

Заруцкий. Знаем! она сделана для жидовских объятий.

Марина. Заруцкий!

Заруцкий( берет ее за руку ). Ну, ну, ну, успокойся! безумная!

Заруцкий уходит, Марина восклицает: «О, вечное правосудие! Ляпунов падет от Заруцкого! Ляпунов, эта высокая, божественная сила, это соединение всего прекрасного и великого!..» и потом объявляет, что: «Заруцкий прав. Прочь сожаление, прочь добродетель! Пусть действует провидение: я ему не помеха».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

«Тамплиер» (Рыцарь храма. – Итал. ).

Покойный Полевой говорит в своих «Заметках русского книгопродавца», {23} 23 Покойный Полевой говорит в своих «Заметках русского книгопродавца». – Название статьи Н. А. Полевого: «Отрывок из заметок русского книгопродавца его сыну». Две фразы из нее Тургенев цитирует не совсем точно: в первой из них он опустил слово «доныне», следующее за словом «появлялось»; во второй – изменен порядок слов, – у Полевого: «почти все…» (см.: Новоселье. СПб., 1846, ч. 3, с. 493). что «на русском языке записок появлялось мало», но какие появлялись, «все почти раскупались хорошо и принадлежали к самым ходким книгам». ( Примечание Тургенева. )

…давали оперу г-на Николаи «Il Templario»… – Написанная немецким композитором Отто Николаи (Nicolai, 1810–1849) в 1840 г., эта опера имела успех и многократно ставилась на сценах разных стран.

…драма г-на Гедеонова, о которой мы обещали поговорить на досуге, разбирая третий том «Новоселья»… – Имеется в виду не личное обязательство Тургенева, а редакционная информация, так как в «Отечественных записках» все рецензии печатались анонимно. Предположение об авторстве Тургенева вызвало ошибочное включение рецензии на альманах «Новоселье» (СПб., 1846, ч. III) в ряд собраний его сочинений. В действительности рецензия, как это установлено В. Э. Боградом, написана не Тургеневым, а Некрасовым ( Белинский, т. X, с. 423).

…не станем повторять уже ~ мнения о Фонвизине, Грибоедове и Гоголе… – Тургенев имеет в виду статьи и рецензии Белинского, в которых постоянно упоминались рядом имена этих трех писателей. Белинский не раз писал о том, что в русской драматургии «не на что указать, кроме, Бригадира“ и „Недо-росля“ Фонвизина, „Горе от ума“ Грибоедова, „Ревизора“ и „Женитьбы“ Гоголя и его же „Сцен“» ( Белинский, т. VIII, с. 65). О том, что комедии Фонвизина и «Горе от ума» были в свое время «исключительным явлением», а «драматические опыты Гоголя среди драматической русской поэзии с 1835 года до настоящей минуты» также представляют собой «зеленый и роскошный оазис среди песчаных степей Африки», Белинский писал и в статье по поводу «Игроков» Гоголя ( Белинский, т. VII, с. 83). В отличие от Белинского, Тургенев в своей рецензии склонен был несколько преуменьшить значение предшественников Гоголя. Кроме того, называя имена Фонвизина и Грибоедова, Тургенев ничего не говорит о роли Пушкина в развитии русской драматургии, между тем как Белинский неоднократно писал об этом.