Журнал КЛАУЗУРА - Избранное: Литература. Рецензии и критика

Дальше В. Кожинов рассуждает о подавлении тогдашними французскими революционерами восстания в Вандее (об этом написан роман Виктора Гюго «Девяносто третий год», одна из частей которого называется «В Ванде»). Это восстание трактуется как бунт крестьян против революционного правительства. Но ведь, если посмотреть по правде, это так и было! Более того, часть тогдашнего французского государства организовала вооружённый мятеж против центрального правительства. Обширные силы были брошены на его подавление. Для сравнения чеченский мятеж под руководством Д. Дудаева, – и какие выводы из этого могу быть сделаны?

В Кожинов как бы забыл ещё одну историческую справку. После завоевания Гитлером Франции и заключения мирного договора с маршалом Петеном (1940 год) Вандея, т.е. полуостров Бретань, получила статус автономии, поскольку населявшие её бретонцы никогда не стремились влиться в состав «галлов» или «французов». Так называемое «французское Сопротивление» в рядах бретонцев-вандейцев никогда не имело поддержки.

***

Число жертв гражданской войны автор книги определят в 19, 6 миллионов человек и считает её самой разрушительной войной в истории России. Может быть, это и так Но вот ещё некоторые факты.

***

Когда мы переходим к рассмотрению событий времён гражданской войны, бросается в глаза одно: В Кожинов, конечно, совершенно справедливо считая, что лидеры белогвардейского движения (особенно Колчак и Деникин) по-своему старались защитить и восстановить Россию, всё же пошли на поводу некоторых группировок из круга Антанты. Нет сомнений, что адмирал Колчак, генерал Деникин и барон Врангель были глубоко обеспокоены дальнейшей судьбой России. Но автор книги со ссылкой на подозрительный и малоизвестный источник пишет, что будто бы сибирское крестьянское восстание внутри рядов армии Колчака помешало последнему соединиться с частями Деникина и окончательным штурмом взять Москву, где большевистские правители уже готовили паровоз с поездом, куда погрузили семьи своих родственников, обзаведясь документами на проживание в разных странах Европы. И даже несгибаемый Троцкий, который курсировал тогда на специальном бронепоезде с востока на запад, окружённый группой спец. охранников и имевший подписанный Лениным декрет о расстреле любого по его личному указанию, дрогнул. Только тогда, единственно только тогда, большевикам помогли анархисты: батька Нестор Махно ударил с юга по цельной и стройной армии Деникина, и последнему пришлось, как и Колчаку, отступить.

Судьба Нестора Махно не находится в центре книги В. Кожинова, хотя в ней немало сказано о Второй Конной армии маршала Егорова (он был расстрелян большевиками за измену), о деятельности Думенко и Щорса. Последний был убит выстрелом в затылок по приказу одного из комиссаров за то, что он решил воевать «за советскую власть без коммунистов».

В. Кожинов, как уже отмечалось выше, руководствуясь основоположениями теории «евразийцев», почему-то считает, что Сталин и многие его соратники только и думали о том, как бы восстановить «Государство Российское» (слова Н. М. Карамзина).

Он пишет, что он сам со школьных и студенческих лет думал только о мировой революции. Мелкая, так называемая патриотическая борьба, внутри советского государства ему казалась примитивной и недалёкой: дескать, здесь с какой-то стороны вякают какие-то «антикоммунисты», троцкисто-зиновьевцы, а вот мы-то смотрим на вещи шире: для нас «Россия – это не предел стремлений и не государственная организация», а плацдарм для мировой революции. Сошлюсь на мнение писателя-постмодерниста Виктора Ерофеева, сына сталинского чиновника – дипломата, который признавался, что на свой вопрос отцу об этом, тот, лично и близко знавший Сталина, отвечал так: Сталин всегда верил в мировую революцию и всё делал для её торжества. Другое дело, что осуществить эту программу в то время можно было только по частям, а не одновременным восстанием, как думали Ленин и Троцкий.

Для нас это начало борьбы за мировую революцию. В Кожинов с упоением приводит такие стихи своих современников:

Эти стихи написал Павел Коган, автор знаменитой «Бригантины», подвергшийся сталинским репрессиям, и погибший в 1942 году под Новороссийском.

А вот что писал сотоварищ П. Когана, знаменитый впоследствии Борис Слуцкий, об одном из своих друзей, погибшем в 1943 году:

Смысл одинаковый и там, и там. С одной стороны – «бригантина поднимает паруса», и от Японии до Англии сияет родина его. Ведь ясно, что речь идёт о «всемирной родине», трансконтинентальном мировом государстве, а вовсе не о какой-то там «России», о которой наивно думает Кожинов. Это люди, которые хотели бы поставиь свой победный красный флаг над всем миром. И когда Борис Слуцкий пишет, что он ждёт третью мировую войну, сожалея о смерти друга во второй мировой войне, закопанного в пыльной степи, хотя он должен был бы умереть на берегу океана, чувствуешь, что Б. Слуцкий желает своему товарищу достойной смерти. Впоследствии, правда, этот талантливый писатель и поэт сильно пересмотрел свои взгляды в стихотворении «Про евреев»:

Время меняет людей, особенно тех, кому удалось пережить разные эпохи.

***

А теперь обратимся к размышлениям В. Кожинова по поводу судьбы Коминтерна и дальнейших перспектив мировой революции. Как известно, Коминтерн был распущен в 1943 году. Но вместо этой организации, давно уже себя дискредитировавшей, Сталин чуть позже создал Еврейский антифашистский комитет (ЕАК), на который возлагал большие надежды. Нет ничего странного в том, что перед ним были поставлены задачи по мобилизации мирового еврейства на борьбу с Гитлером. Это было намного важнее в тот момент, чем мнимое восстание «мирового пролетариата», которое было как бы обещано учением марксизма-ленинизма. Деятельность ЕАК, разумеется, развернулась по всем странам и континентам, особенно в США, тем более, что во главе её стояли И. Фефер, С. М. Михоэлс, П. С. Жемчужина – жена Молотова. Тем самым этой организации как бы был придан государственный статус, и впоследствии при организации в 1948 году государства Израиль это сыграло очень важную роль. Когда Сталин поссорился с новым израильским руководством, большая часть руководителей ЕАК была расстреляна, а П. С. Молотова (Жемчужина) перед тем как быть отправленной в лагерь, где она и пребывала вплоть до смерти Сталина, была подвергнута унизительным допросам, когда её, горделивую начальницу, ставили «раком», лазали в анальное отверстие и во влагалище «с целью проверки, не спрятаны ли там бомбы и отравляющие вещества». Нет ничего удивительного, что первое решение группы Хрущёва-Маленкова-Молотова состояло в том, чтобы освободить их ближайших родственников. В. Кожинов считает, что политические действия Сталина в первые годы послевоенного времени продолжали его борьбу с партийной верхушкой, начатую ешё в 30-х годах.