Сергей Фаустов - Гуманитарные эксперименты

А еще – наводнения, лавины, торнадо, землетрясения. Природа устала, у нее всё валится из рук, и сама она валится с ног. Ей снятся сны, а в снах – кошмары.

Я взял энциклопедию и посмотрел статью «землетрясение». В списке наиболее крупных есть и происшедшие в XVIII веке и в ХХ веке. Нет только девятнадцатого.

Выходит, что сегодня невинное общество расплачивается за трудолюбие природы, начавшееся 200 лет назад. Нам предстоит жить в период, который так напоминает полуразвалившуюся Вавилонскую башню.

Ресурс – не синоним конца. Ресурс – это уверенность, ожидание счастья, надежда, тревога и ностальгия о прошлом. Ресурс – это жизнь. Исчерпанный ресурс – это смена здравых смыслов, к которым так сильно привыкает человек и с которыми не хочет расставаться. Исчерпанный ресурс – это раздражение от наблюдения происходящего. Исчерпанный ресурс – это дискуссии и констатация многомыслия в условиях информационного бума.

Картина Брейгеля «Вавилонская башня»: люди пытались построить себе башню, в которой они могли бы спастись от повторения недавно происшедшей катастрофы – всемирного потопа.

Что же произошло? Почему неудача? Говоря языком информационных технологий, Господь, «смешав языки», просто сделал информационный взрыв, свалил на людей избыток информации. По сути, ничего страшного не произошло, но… избыток информации – это высокая энтропия, Господь резко повысил энтропию строителей Вавилонской башни, и работа остановилась, то есть они пытались продолжать, но работа «не вырабатывалась». Это напоминает пословицу: «Бодливой корове Бог рогов не дает». Бодливость – это свойство коровы, она может бодаться, но… рогов нет, ничего не получается, она пытается, а работа не производится. В другое время другой корове будут выданы рога, и будет всё как надо. «Природа избавляется от того, что ей вредит…» Природа иногда считает, что корове рога не нужны. То есть, я хотел сказать, Бог.

Если Бог и природа – синонимы, то становится понятным, почему Вавилонская башня не была построена. Башня – это высокая степень упорядоченности, это увеличение потенциальной энергии огромных масс, это сильное понижение энтропии. Действительно, природа не могла этого выдержать, это вредило ей, поэтому она легко и изящно избавилась от башни, устроив информационный потоп. Причем устами самих же людей.

В науке существует понятие «фликкер-шум» (от англ. flicker – мерцание), сопровождающий протекание многих явлений (электрических, химических, социальных и др.). Как оказалось, кроме вреда наблюдателю, он еще несет информацию об общих закономерностях происходящих и развивающихся явлений. Исследователь из фликкер-шума извлекает пользу.

Сегодня у людей избыток свободы выбора поступков при отсутствии высшей идеи, знаний в голове. Как Илья Муромец на перепутье, который не может прочитать, что написано на камне, а потому не видит разницы: налево ли, направо ли…, но более всего рад свободе выбора. Жизнь превратилась в аналог подбрасывания монеты. Потому что нет знаний, которые подсказывали бы, как поступать. Что такое рост энтропии? Это, в частности, направление наиболее вероятного развития системы, и это направление вырабатывается внутри самой системы. Утром человек бодр, а вечером валится с ног от усталости. Природа устала, общество устало, человек устал… Так растет энтропия. Но человек высыпается и понижает ее, а природа – нет. Ее сутки длятся несколько поколений людей.

Вспомним тот самый девятнадцатый век. Длинная череда открытий в физике (электричества, магнетизма), в химии… 1850 год – впервые сформулирован Лордом Кельвином второй закон термодинамики, и в этот же год Леви Страус начал выпускать джинсы – великую одежду, которую носят до сих пор. 1865 год – впервые Клаузиусом введено понятие энтропии, раскрывающее понимание порядка и хаоса. И в это же время Маркс написал свой «Капитал» как образец порядка. И в это же время Достоевский написал свои лучшие романы. Флюиды витали в воздухе, и содержащаяся в энтропии вероятность у Достоевского оформилась в виде романа «Игрок». И в это же время Дарвин – теория эволюции… Стоп. Хватит. Вот когда было не скучно жить!

Сегодня же большая часть общества, а практически все, изучает и знает только то, что было создано в том девятнадцатом веке. Знания сами приходили в головы людей, а природа этому не противилась, более того, поощряла. Сегодня она этого не дает, лучше сказать – не дается. Формируется «сетевое» общество на фоне роста хаоса во всех сферах. Одна из книг Нобелевского лауреата Пригожина называется «Порядок из хаоса», где показано, что перед образованием порядка из хаоса за счет собственной самоорганизации в системе обязательно должна быть «высокая температура хаоса».

Нам, ныне живущим, выпала доля – пройти этот путь, как бы ни было грустно нам жить, питаясь только разогретыми позавчерашними (ньютоновскими) щами, но свежих никто (то бишь, природа) не нальет, пока мы не доедим старые. Хаос – это равновероятность. Добро и зло равновероятны, и точно неизвестно, что есть добро, а что есть зло. Есть добротное зло и дьявольское добро. Нужны иные знания, но сегодня их нет, а потому приходится в ожидании их появления в головах потакать хаосу и не сопротивляться.

Последнюю строку надо читать так: «Божества указующий перст».

Мне не дает покоя слова «ласковый хаос», потому что это настоящий оксюморон. «Ласковый» означает в условиях нечеткости одинаково приятные «нет» и «да», добро и зло – потому что они нечеткие, а значит одинаково ласковые?

Человечество переживает библейское время разбрасывания камней.

Процветает иезуитство – когда сатана встает на защиту заповедей Христа.

Шум – обычный фон жизни. Чтобы сохранить разум, нужно усилие воли. Юмор живет в границах, а имморализм его убивает.

Уважающие друг друга люди стараются не разговаривать друг с другом.

Бессодержательность. Часто именно она определяет культурную значимость эпохи.

Время разбрасывания камней заставляет думать, что рисунок, образованный ими, прекрасен, что это новое поэтическое произведение – гениально, что эта метафора, высказанная критиком – бесподобна, что жить в царстве китча – значит жить в искусстве, что быть у руля власти – значит лживо убеждать всех, что пришло время собирать камни.

А реальное время разбрасывания камней заставляет говорить, что в современном мире русская поэтическая традиция актуальна!

Поэзия в Вологде всегда была сферой сакральной: три памятника поэтам установлено в городе – Пушкину, Батюшкову и Рубцову, и несколько улиц названо именами поэтов. На фоне такого укоренившегося поэтического императива творчество предстает харизматическим деянием, привлекающим к себе внимание. Сегодня поэтическая Вологда включает имена, которые даже более известны за пределами этого города.