Елена Айзенштейн - Образы и мифы Цветаевой. Издание второе, исправленное

Препонам наперерез
Автобус скакал как бес.
По улицам, у‘же сноски 122 122 Сравнение, использованное Цветаевой, подчеркивает творческий, поэтический, книжный характер путешествия героев, которые движутся не улицей, а воображаемой метафорической дорогой, возникающей в авторском сознании. ,
Как бес оголтелый несся
И трясся, как зал, на бис
Зовущий, – и мы тряслись —
Как бесы. Видал крупу
Под краном? И врозь, и вку‘пе —
Горох, говорю, в супу
Кипящем! Как зёрна в сту‘пе,
Как вербный черт 123 123 В опубликованном тексте: «Как вербный плясун – в спирту, / Как зубы в ознобном рту!» Вероятно, такой вариант показался предпочтительнее А. С. Эфрон. У Цветаевой в прозе «Чёрт» упоминается «вербная чертикова бутыль», черт, прыгавший в колбе, – воспоминание, связанное со сказкой, с тайной, игрой, с рифмой и поэзией. – в спирту,
Как зубы в ознобном рту!

Кто – чем тряслись: от трясни
Такой – обернувшись люстрой:
Стеклярусом и костьми —
Старушка, девица – бюстом
И бусами, мать – грудным
Ребенком, грудной – одним
Упитанным местом. Всех
Трясло нас, как скрипку – трелью!
От тряса рождался – смех,
От смеху того – веселье
Безбожно-трясомых груш:
В младенчество впавших душ.

Я – в юность: в души восторг!
В девичество – в жар тот щёчный!
В девчончество, в зубный свёрк
Мальчишества, словом
∞∞∞∞∞∞∞∞ – точно
Не за-город тот дударь
Нас мчал – а за календарь.

От смеха рождалась лень
И немощь. Стоять не в силах
Я в спутнический ремень
Товарищески вцепилась.

Хоть косо, а напрямик —
Автобус скакал как бык
Встречь красному полушалку.
Как бык ошалелый – мчался,
Пока, описавши крюк
Крутой – не вкопался вдруг.

И лежит, как ей повелено —
С долами и взгорьями.
Господи, как было зелено,
Г о лубо, лазорево!

Отошла январским оловом
Жизнь с ее обидами.
Господи, как было молодо,
Зелено, невиданно!

Каждою жилою – как по желобу —
Влажный, тревожный, зеленый шум.
Зелень земли ударяла в голову,
Освобождала ее от дум.

Каждою жилою – как по желобу —
Влажный, валежный, зеленый дым.
Зелень земли ударяла в голову,
Переполняла ее – полн ы м!

Переполняла теплом и щебетом —
Т а к, что из двух ее половин
Можно бы пьянствовать, как из черепа
Вражьего – пьянствовал славянин.

Каждый росток – что зеленый розан,
Весь окоём – изумрудный сплав.
Зелень земли ударяла в ноздри
Нюхом – т а к буйвол не чует трав! 124 124 В ЧТ-27 – запись 11 строфы, показывающая процесс выбора сравнения: Зелень земли ударяла в ноздри Нюхом так инок не чует чар Женских… 2. Нюхом так инок/ схимник не чует чар Женских… <���…> Решить: либо животное, птица, простая аллегория <.> Либо: иносказание <:> схимник <���…> Если повести сравнение по буйволу и травам, либо знахарю и травам <,> то выходит: как я знаю травы так и буйвол их не знает. Я же <���хотела> я вижу/ чую т а к как и буйвол не чует трав… Лучше повести подобие по простоте: без схимника, хотя и жаль <,> т.е. травы, места и что-то для зрения и прямые, открытые подобия, которые я могла бы принять на себя ». РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 27, л. 7 об.

И, упразднив малахит и яхонт:
Каждый росток – животворный шприц
В око: – т а к сокол не видит пахот!
В ухо: – т а к узник не слышит птиц! 125 125 В ЧТ-27 – запись к этому эпизоду: «NB! Все эти подобия должны быть положительные , радостные, и в поле моего зрения, т.е. из обихода данной природы. Потому страхов (схимник) не годится. Искать плюсового . Ну, с Богом! Можно летчика и ландшафт. Рельеф / В очи так летчик не зрит рельефа / планет ». РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 27, л. 11.

По сторонам потянувши носом,
Вижу, что был совершенно здрав
Тот государь Навуходоносор —
Землю рыв, стебли ев, траву жрав 126 126 В публикации «Автобуса» А. С. Эфрон – 13 и 14 строфы (нумерация строф поэмы здесь – по БП-65), которых нет в беловом авторском тексте, взятые публикатором из ЧТ-27 (л. 6), из нее Цветаева переписывала поэму в БТ-7: «Позеленевшим, прозревшим глазом Вижу, что счастье, а не напасть, И не безумье, а высший разум: С трона сшед – на четвереньки пасть… Пасть и пастись, зарываясь носом В траву – да был совершенно здрав Тот государь Навуходоносор – Землю рыв, стебли ев, траву жрав» – В ЧТ-27 (л. 15—16) Цветаева дает уже новый вариант этого эпизода, с повтором двух стихов о Навуходоносоре. Публикатор обратился к первоначальному, видимо, руководствуясь чисто эстетическими причинами. —

Царь травоядный, четвероногий,
Злаколюбивый Жан-Жаков брат…
Зелень земли ударяла в ноги —
Б е гом – донес бы до самых врат

Неба… – Все соки вобрав, все токи,
Вооруженная, как герой…
– Зелень земли ударяла в щеки —
И оборачивалась – зарей!

Боже, в тот час, под вишней —
С разумом – чт о – моим,
Вишенный цвет помнивши 127 127 Вместо «помнивши» в публикации БП-65— «помнившей».
Цветом лица – своим!

Лучше бы мне – под башней
Стать, не смешить юнца,
Вишенный цвет принявши
За своего лица —

Цвет…

«Седины»? Но яблоня – тоже
Седая, и сед под ней —
Младенец…
Всей твари Божьей 128 128 В БП-65 строчная буква в словах «божьей», «боже» вызванная цензурными требованиями. В Ц7 была заменена на заглавную.
(Есть рифма: бедней – родней)

От лютика до кобылы —
Роднее сестры была!
Я в руки, как в рог, трубила!
Я, кажется, прыгала?

<���Так веселятся на карусели
Старшие возрасты без стыда.
Чувствую: явственно порусели
Волосы: проседи – ни следа…> 129 129 После эпизода с яблоней в рукописи следует карандашная «вилка», обозначившая вставку, и слово «Карусель». Цветаева намеревалась добавить из черновика строфу 22 (ее не было в БТ-7). Строфа 22 была взята А. С. Эфрон из ЧТ-27 (л. 25 об), где есть точное указание автора о ее местоположении. В опубликованном варианте отличается только пунктуация.

Зазеленевшею хворостиной
Спутника я, как гус я , гнала.
Спутника белая парусина
Прямо-таки – паруса была! 130 130 С. И. Ельницкая отмечает соотнесенность в поэме «Автобус» Пастернака с Лермонтовым. Подробнее: Ельницкая С. И. Статьи, с. 249.

По зелен я м, где земля смеялась:
– Прежде была – океана дном! —
На парусах тех душа сбиралась
Плыть – океана за окоём! 131 131 Слева далее нарисована «вилка» и написано слово «Холст», обозначившее необходимость вставки пропущенных стихов. Цветаева их не вписала. А. С. Эфрон по своему выбору ввела в поэму из черновиков следующую строфу: « (Как топорщился и как покоился / В юной зелени – твой белый холст!) / Спутник в белом был – и тонок в поясе, / Тонок в поясе, а сердцем – толст!» В тетради Цветаевой – целый ряд строк, варьирующих мотив белой рубахи спутника. Те, что приведены А. С. Эфрон, нам найти не удалось, в беловой текст Цветаева их не вписала, а в черновой тетради много работала над этим эпизодом и мотивом белого холста как символа совести спутника для нее существен. Среди наиболее интересных черновых вариантов: «Только демон бы твоей совестью Не воспринял бы твой белый холст! Только змею бы самою / твоею совестью Не помнился бы твой белый холст! (Спутник в белом был, и тонок в поясе, Тонок в поясе, а сердцем толст…)». РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 27, л. 17— 25 об.