Дмитрий Герасимов - Возвращение ценности. Собрание философских сочинений (2005—2011)

Помня об этом, бесполезно искать скрытый источник «волшебной силы» православного национализма в каких-либо особенностях христианской доктрины или в русском природном сознании – он с ними не связан и в них не коренится. Его сила – в собственной исключительности <���абсолютного мышления>! Абсолютная исключительность православного национализма и есть его «третье», в котором осуществляется классическое соединение религии и прирожденности. Но это-то как раз и значит, что прежде всего в самом православном национализме бесполезно искать каких-либо существенных метафизических оснований для христианства и русского природного сознания (и связанного с ним патриотизма , устанавливающего внутреннюю духовную связь с предками и землей предков): их просто там нет.

Чтобы понять это со всей возможной ясностью, следует обратиться к работам нашего современника митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева) (†1995), в которых представлен аутентичный вариант православного национализма («быть русским значит быть православным»). Согласно митрополиту Иоанну, «русских» как единого и самостоятельного народа до принятия христианства в природе не существовало 28 28 Митрополит Иоанн. Одоление смуты. СПб.: Царское Дело, 1995. С. 10. , поэтому понятие «русский», с точки зрения православного национализма, не является этнической характеристикой – «русским» может быть каждый, независимо от национальной принадлежности 29 29 Там же. С. 18. . Необходимо лишь хранить в чистоте и неповрежденности нравственное и догматическое вероучение церкви 30 30 Там же. , ибо основная цель всей «народной жизни» и сосредоточена вокруг Богослужения 31 31 Там же. С. 10. . В итоге остается неясным, в чем тогда будет заключаться природно-национальный смысл существования людей, готовых принять в отношении самих себя следующие слова современного московского священника (пожелавшего остаться неназванным): «Для русского религиозного самосознания понятие нация отсутствует (!). …Само понятие русская церковь больше говорит о территориальном положении церкви, нежели о каком-то национальном акценте (курсив автора. – Д.Г. )» 32 32 Фашизм и религия. Информационно-аналитический бюллетень: [Электронный ресурс] // Общественный фонд «Антифашист». URL: http://aha.ru/~ofa/06_religia1.htm (Дата обращения: 02.10.2016). ?

Разумеется, верно, что христианство вненационально (как в «терминологическом», так и в сущностном смысле), но столь же явным искажением христианской мысли будет методологическое подведение отрицания всякой вообще прирожденности под наднациональную религиозность!

В действительности, как уже было сказано, православный национализм имеет такое же отношение к христианству, какое и к русскому природному сознанию – никакого . Полное смешение понятий наступает вследствие того, что ключевые термины «русский», «народный», «православный», «церковь», «христианство» и т. д. здесь берутся в качестве пустых имен (названий-определений), которым в эмпирической реальности не соответствует ничего, что могло бы быть извлечено из них самих как содержательных понятий. И все их внутреннее содержание определяется не ими самими, а стоящим «глубоко» за ними одномерным (заключающим в себе как ценность, так и смысл) абсолютом исключительности, в котором они стягиваются, словно пойманные мухи в паутине, в одну заранее определенную точку «абсолютного единства» (каковым и может быть только ничто , или чистое бытие, которое вместе с тем есть небытие). Истинная духовность, ее наивысшая «божественная» сущность здесь и состоит в том, чтобы быть вне- , над- и без- – бес-полым, без-национальным, над-мирным, вне-социальным, вне-природным и т. д. – так сказать, абсолютно голым, чистым, неразбавленным миром.

Но даже ничто существует, «если это кому-то нужно». При всем декларируемом благостном тождестве национально-религиозных отношений, антиномичность православного национализма тоже ведь вполне очевидна. С точки зрения описанной выше мыслительной парадигмы, сама возможность христианизации данной человеческой общности открывается только при наличии в ней хотя бы минимального уровня сплоченности общего (или природного) самосознания (как если бы перед лицом анархических элементов религия была бы беспомощна!): поэтому, если бы русской прирожденности не существовало, ее следовало бы выдумать. Будучи гасителем природного сознания в идеальных глубинах наднациональности, абсолютная религия одновременно провоцирует ее, постоянно нуждаясь в ней для собственной реализации. Отсюда не должны удивлять следующие «диалектические» суждения, укладывающиеся в традиционную концепцию православного национализма, что «Святая Православная Церковь искони помогала русскому народу собирать и возвеличивать государство Русское» 33 33 Митрополит Иоанн. Русь соборная. Очерки христианской государственности. СПб.: Царское Дело, 1995. С. 240. , и что «Россия есть государство русского народа» 34 34 Там же. С. 243. .

Вместе с тем, в отличие от эмпирической пустоты нравственно-онтологического содержания, религиозно-национальная исключительность оказывается чрезвычайно востребованной повседневной практикой «околоцерковной» пропаганды (самой разной направленности), и с этой стороны ее смысл раскрывается следующим образом: первоначальное – через утверждение национальной исключительности – вовлечение человека в христианство (вот она – воображаемая цель!), а затем полный и безоговорочный отказ от собственной прирожденности «Христа ради» (уже просто как естественное следствие), при полном удовлетворении абсолютного, одномерного мышления. Для «общинного», безличного христианства, каковым явилось русское христианство, неофитский национализм оказывается необходимой и совершенно неустранимой предпосылкой «полного» и окончательного «воцерковления». Воцерковленный же (в православном смысле) человек уже не может не рассматривать всякую самосознающую себя прирожденность в качестве «смертного греха», отрицающего христианство, «ни эллина, ни иудея» не признающего в принципе. Несомненно, применение данной методологии на протяжении длительного времени рано или поздно должно было привести, а к началу XXI в. фактически и привело к полной деградации русского природного сознания, чреватого исчезновением русских как самостоятельного народа, как прирожденности.

Чтобы попытаться понять, каким образом неформализованная идентичность православного национализма оказалась до такой степени востребованной, что воспроизводимый ею тип мышления со временем обрел доминирующее значение в отечественной культурной традиции, и каким образом последний вообще сложился на русской почве, придется углубиться в историю, опираясь на фактический материал и конкретизируя важнейшие особенности исторического христианства.