Коллектив авторов - Артикль. №3 (35)

Первую пересадку сделали в Валуйках, следующая – Макеевка. Куда нас везут, мы с Ольгой пока еще плохо себе представляем. Все решают мужчины. Их с нами четверо, но это ровно ничего не значит. И не только потому, что девушек сперва оказалось пять, с нами – семь, плюс по пути, в Осколе, внезапно примкнули еще какие-то три Наташки из области, кажется, Орловской – словом, нашего полку продолжало прибывать, покуда не насчитало одиннадцать дам. Но, повторюсь, дело не в этом. А в том, что из этих четырех было решительно не на кого положить глаз. Мы с Ольгой, перебрав всех по пальцам, поняли это еще до начала похода.

Ольга была совсем молода, и ей срочно нужно было замуж. Поэтому, когда холостой сосед этажом ниже, рыжебородый богатырь Игорь, пригласил ее тоже, мол, присоединяться, поначалу восприняла это как сигнал. Однако, присмотревшись, поняла, что этого слишком взрослого и слишком серьезного для нее человека как женщина она не интересует, и тотчас же сама перестала им интересоваться. Для меня подобные габариты, признаться, тоже были где-то за гранью амурного восприятия.

Вторым по весу – как телесному, так и в смысле организации поездки, шел другой бородач, Фима. Этот на женщин вообще не реагировал. Хотя на него реагировали многие. Набивались в лучшие подружки к младшей сестре. Некоторые считали его женоненавистником, а, может, и того хуже. Правда, ходили слухи, что он довольно долго бегал за Лизой – мальчишеского типа, из хорошей татарской семьи, когда та была еще школьницей, и что чем решительнее Лиза ему отказывала, тем более упорно и неистово Фима ее добивался. Говорили, что именно из-за нее он тогда на год бросил университет и уехал пожить к родственникам в Тамбов. Я же давно поставила на Фиме жирный крест, и, можно сказать, теперь он мне стал даже немножко неприятен. Ни общих тем, ни общих интересов. Обрюзг, зарос бородой. Словом, это был уже совсем не тот человек, который когда-то на университетской турбазе позвал меня поиграть в бадминтон. А к старым чувствам я никогда не возвращаюсь. Тем лучше. К тому же, Лиза тоже сегодня здесь, среди нас – вот и пускай им.

Оставались – близкий Фимин друг Лешка, ехавший не сам по себе, а в одной палатке со Светой, подругой Лизы, и вечно одинокий, тоненький, некрасивый Тема, которому, как и всякому человеку, несомненно, хотелось любви и тепла, но для женщин он всегда оставался только другом. Здесь же была и Надя, его бывшая неразделенная любовь. Но о Наде за многие годы создалось впечатление, что мужчины ее не интересуют вовсе. На все предложения и признания она лишь делала удивленные глаза и пожимала плечами. Когда окончится поход, Надя уедет в Америку поработать программистом – сначала нелегально, а потом выйдет замуж за американца.

Поняв, что нам здесь в определенном смысле ничего не светит, мы с Ольгой приняли решение расслабиться и получить максимум удовольствия от моря, солнца и кипарисов. К тому же, отсутствие мужчин как класса исключало между нами возможность какой-либо конкуренции.

Когда ты не влюблен, ты внутренне свободен. Ты надеваешь самые удобные босоножки на носки, обрезаешь под корень больше не модные джинсы, кое-как повязываешь самошитую шелковую блузку с сиреневыми разводами, на шею вешаешь чехол фирмы «Кодак», в который влезает фотоаппарат-мыльница, паспорт и деньги, крепишь к карману шорт кассетный плейер. Из ушей торчат провода – и ты улыбаешься чему-то своему, время от времени пританцовывая на ходу – потому что слушаешь свою любимую музыку, совсем не похожую на ту, что привыкли слушать они.

Они слушают бардов. Благодаря чему, собственно, поход и начинался со Старого Оскола, куда остальная компания съехалась несколькими днями раньше на фестиваль. Я прибыла в Оскол со своим рюкзаком уже под самый конец, ибо высокой страсти к жанру КСП давно не испытывала, а если честно – не испытывала никогда, просто однажды перестала притворяться.

С тех пор как окончательно разлюбила Фиму. А разлюбила я его сразу после откровенного разговора под горой за зданием университета, куда, чтобы не стоять в глупой позе, а как будто бы куда-то двигаться, мы спустились в лес к роднику. Вернее, до самого родника мы так и не дошли – все выяснилось гораздо раньше, говорить стало не о чем, оставалось только повернуть назад и подниматься по разбитым каменным ступеням под сводом то ли лип, то ли ясеней – какое мне до них было дело! Ведь подниматься всегда труднее, чем наоборот. Чем, например, упасть. «Упасть в любовь» – говорят англичане. Влюбиться. Все равно как вляпаться или наступить на грабли. Ноги наливались тяжестью и не желали идти дальше. Возможно, они хотели спросить что-то еще, но ответ был слишком однозначен, чтобы нуждаться в разъяснениях.

Когда человек не влюблен, он внутренне свободен. Он смешной, распущенный и не играет словами. Нужно хорошо запомнить это состояние, чтобы при случае правдоподобно воспроизводить. Для пущей убедительности еще можно часто и громко смеяться. А потом снова смеяться – уже над тем, как ловко удалось всех одурачить.

Смутно мелькали желтые и розовые арки железнодорожных станций, окошки билетных касс, ларьки с кока-колой и сосисками в тесте, бабушки с пирожками в дверях вагонов, облезлые лавки и бледные разводы фонарей за грязными стеклами. Рюкзаки со стандартным набором: спальник, тушенка, сгущенка, пакетик растворимого супа и кило крупы – так распорядился Игорь о том, что найдешь не в любом гастрономе – день ото дня странным образом теряли в весе, ни на грамм не опорожняясь. Минимальный бюджет полуголодных странников уходил на кока-колу и привокзальные сосиски с горчицей. Перед отходом в обратный путь пронесенное на спинах добро будет высыпано на корм птичкам и роздано нищим.

Впрочем, в единственный вечер в Осколе я попыталась было развести костер, но Игорь посоветовал «перекусить что-нибудь у себя в палатке». Мы с Олей поели плавленый сырок с огурцом.

В Оскол Оля уехала со всеми лишь для того, чтобы не заблудиться в одиночку, а так-то у нее в плейере играла почти та же музыка, что и у меня; правда, ее в каждом новом городе еще интересовали уличные панки – довольно странный вкус, учитывая, что сама Оля из семьи доцентов-математиков и на панка внешне не тянет.

От ключевого пункта – Симферополя, где была съедена очередная порция сосисок, а условные мужчины, очевидно, что-то заподозрив, обменяли деньги и срочно купили на всех обратные билеты, кое-как добрались до Евпатории.

Внезапно потянуло солью и тиной. Воздух расширился, стал большим, прозрачным и теплым. Розовато садилось солнце, за спиной потянулись золотистые тени. На пляжный песок, вблизи от тихо набегавших волн, под дырявую сетку ограды брошены расплющенные палатки и отдана команда чуть-чуть поплавать и залезать в спальники – прямо под открытым небом. Утром снова в путь.