Екатерина Останина - Криминальные кланы

Тем не менее благодаря Леджо количество похищенных множилось с невероятной быстротой, и теперь уже даже Капитул чувствовал себя не вправе оставаться в стороне. Общее собрание не решилось вынести этому опасному убийце открытое порицание, однако его попросили действовать не так нагло, а ограничиться севером Апеннинского полуострова.

Леджо вроде бы подчинился и заявил, что согласен перенести свои действия на север Италии, но обиды не простил. Как посмел этот неотесанный Бандаламенте назвать его, как передали Лучано «доброжелатели», «кровожадным придурком»? Да кто он такой? На каждом заседании Капитула Леджо непременно высмеивал манеру произношения этого человека, который так до конца жизни и не смог избавиться от неправильных синтаксических оборотов и обидных диалектизмов.

Бандаламенте никак не мог в доступной форме выразить свои мысли по-итальянски, и каждое его высказывание Леджо встречал со злобной радостью, непременно откликаясь на него очередным издевательством. Как известно, шуток «люди чести» не понимают, у них всегда было принято «отвечать за базар», и в результате Леджо добился того, что любое его высказывание, пусть даже оно касалось каких-либо законов, принимаемых в Капитуле, воспринималось всеми как очередное оскорбление, наносимое Лучано лично Бандаламенте.

Между прочим, Лучано всегда своеобразно относился к культуре и образованию. Известно, что в школе он числился среди неуспевающих, однако парень быстро исправил положение – просто подошел к учительнице и заявил, что либо она исполняет свой профессиональный долг как следует, либо Лучано оставит женщину без ее безмозглой головы. И его взгляд говорил о том, что свое намерение он обязательно выполнит. Когда же однажды корлеонская полиция пришла арестовать Лучано, то во всем его жилище, правда рядом с кроватью, была обнаружена всего одна книга – «Война и мир» Льва Толстого. Скорее всего его просто заворожило название…

Вскоре Леджо решил освободить одну из своих жертв, однако выкуп назначил получить на территории, контролируемой Бандаламенте. Разумеется, что в этот район немедленно нагрянула полиция, а Бандаламенте попал в крайне неловкое положение, после чего сделал заявление в Капитуле: Леджо своим поступком подал повод к очередной войне.

Пострадал от самовольства Леджо и клан Сокола. На его территории произошло убийство итальянского полицейского в отставке Анджело Сорино. О том, что убийство произошло на его территории, Стефано Бонтате узнал, находясь в то время в Уччардоне. По правилам мафиозной этики о готовящемся убийстве его должны были предупредить заранее, но не сделали этого. Один из заключенных, некий Джаколоне, заявил, что знает, кто именно покончил с Сорино, и обещал назвать Стефано имя убийцы, как только будет освобожден, что вскоре и произошло. Джаколоне вышел на свободу и нашел способ передать Стефано: полицейского убил один из корлеонцев, подотчетный исключительно Лучано Леджо. Еще через несколько дней Бонтате узнал, что Джаколоне «принял крещение», или, проще говоря, его утопили. Разумеется, тело его так никогда и не было найдено.

Едва выйдя из тюрьмы, на первом же заседании Капитула Сокол сделал заявление: «Я требую, чтобы мне разъяснили обстоятельства смерти Сорино, поскольку имею на это право: это мою территорию, не спрашивая на то моего согласия, превратили в стрельбище. Я таких санкций не давал, и это противоречит закону». Оказалось, что о готовящемся убийстве Сорино не знал и Капитул, в связи с чем Гаэтано Бандаламенте полностью поддержал претензии Стефано Бонтате. Однако далее произошло нечто странное: остальные секретари Капитула молчали, не желая сказать ни да, ни нет. И лишь один заявил, что не поддерживает претензии Сокола. Этим человеком был Папа, Микеле Греко, из чего Стефано сделал безошибочный вывод: Папа знал об убийстве, и оно совершалось Леджо при полном его согласии и покровительстве.

А вскоре Леджо перешел все мыслимые границы, и Сокол решил, что пора всерьез выяснить с ним отношения. Мало того, что корлеонцы похитили одного из друзей самого Стефано, но, помимо этого, они совершили показательное убийство полицейского Руссо, который вел дело о похищении. Руссо и случайно находившийся рядом с ним собеседник были убиты с поразительной наглостью, днем, посреди городской площади и буквально в 10 метрах от поста полиции. Естественно, что и на этот раз убийство Руссо не было никоим образом согласовано с Капитулом, словно его и вовсе не существовало.

Стефано решил, что его терпению настал конец. На заседании Капитула он сказал: «Я требую, чтобы мне назвали имена убийц полковника Руссо, и настаиваю на том, чтобы к ним применили репрессивные меры». Даже Микеле Греко опешил, видя в его глазах бешенство и решимость идти до конца, поэтому предпочел отговориться помягче: «Да, – нехотя произнес он, – засаду устроили корлеонцы и даже вовлекли в эту акцию одного из моих людей, но я на самом деле не знал об этом ничего». Рассказам Папы о его полном неведении Сокол уже не поверил. Подобное наглое двойное убийство могло произойти лишь с его благословения. И кроме того, Стефано был уверен: уж если Папа признался, что в преступлении участвовал его человек, то был уверен: глава Санта-Марии дель Джезу все равно узнает правду, из любых источников.

Так оно и произошло. Сокол узнал, что полковника Руссо убил молодой, но жестокий, как дикое животное, 23-летний Пино Греко, или Башмачок. Естественно, что он не только не был наказан своим «крестным отцом», но, напротив, продолжал делать головокружительную карьеру в рядах «Коза Ностры».

Папа был буквально без ума от Башмачка, а прочие, в том числе и многие «люди чести», его попросту боялись. Жесткость и бессердечное хладнокровие молодого человека действительно не знали границ. От своей работы убийцы он испытывал наслаждение, а жертв обычно душил или расстреливал из автомата, запрыгнув на крышу автомобиля, или медленно разрезал на куски, замучивая до смерти.

Под впечатлением подобных похождений Башмачка Папа со временем ввел его в состав Капитула, тем более что самого его назначали генеральным секретарем. При этом прежнего генерального секретаря Бандаламенте сместили, не удосужившись даже поставить того в известность о причинах отставки. Мало того, его лишили и звания главы клана Чинизи. Никто даже не пытался понять, каковы причины подобной опалы, этой темы избегал и сам Бандаламенте. Что же касалось Башмачка, то и его избрание в члены Капитула тоже не подлежало обсуждению, и это ясно понимали все «люди чести».

Эти события сделали жизнь Сокола совершенно невыносимой: Папа как будто поставил между ним и собой преграду, роль которой успешно исполнял Башмачок. Теперь Стефано Бонтате при всем желании не мог добиться аудиенции у генерального секретаря Капитула, а заседания превратились в бессмысленное времяпровождение. Все решения принимало уже не общее правление, а Папа вместе со своим драгоценным Пино Греко – Башмачком и, конечно же, корлеонцами.