Константин Симонов - Энергетическая сверхдержава

С запасамиситуация несколько сложнее. Это самая неопределенная область нефтегазовой статистики. Причина такого положения дел – отсутствие единого подхода к классификации и нестрогая терминология.

Система подсчета запасов, которой руководствуется сегодня большинство нефтегазовых компаний в мире, сформулированы Комиссией по ценным бумагам и биржам США (SEC), и базируются на методологиях, разработанных еще в 60-х годах прошлого века. SEC в качестве доказанных резервов учитывает только те, что могут быть извлечены в пределах срока действия лицензии на недропользование.

Другая популярная американская классификация – это классификация SPE (Сообщества инженеров-нефтяников). Она оценивает те запасы, которые выгодно извлекать при нынешней цене на нефть и действующем уровне развития технологий извлечения углеводородов. Естественно, это приводит к постоянным скачкам в запасах, которые зачастую негативно сказываются на капитализации компаний. Например, в 2004 году произошло списание 25 % доказанных резервов Royal Dutch/Shell. В результате последовавшего затем аудита группа снизила их в начале 2005 года еще на 10 %. В итоге в феврале 2005 года американская Cambridge Energy Research Associates (CERA) даже предложила пересмотреть правила учета запасов углеводородов.

Россия же использует свои оценки запасов – систему АВС1, принятую еще в советское время. Отечественная методология в большей степени отталкивается от технологической доступности нефти и вообще не обращает внимания на ее стоимость. Кроме того, не всегда понятно, подтвердятся ли все эти запасы на практике и стоит ли их рассматривать как готовые к добыче.

Источник: Нефть и Капитал

Различие в методологии оценки препятствует проникновению в отрасль иностранных инвестиций, что заставляет российское правительство задуматься об унификации методологии. 1 ноября 2005 года Минприроды утвердило новую классификацию запасов и ресурсов нефти и горючих газов, которая будет введена в действие с 1 января 2009 года. Она должна позволить провести дифференциацию запасов не только по степени геологической изученности, но и по экономической эффективности и степени промышленного освоения.

Пока же данные российского правительства по запасам несколько отличаются от мнения иностранных компаний. Однако, например, с оценками американских экспертов кабинет министров РФ расходится не так уж сильно.

Министерство промышленности и энергетики называет цифру в 13 % мировых запасов нефти и 34 % мировых запасов природного газа. Официально считается, что в течение всего периода развития отечественной нефтегазовой промышленности нами использовано лишь 17 % прогнозных ресурсов нефти и 5 % газа. Обеспеченность сегодняшних уровней добычи разведанными запасами сырья составляет по нефти 22 года, по газу – 81 год. Американцы оценивают долю российских нефтяных запасов в 10–12 % от мировой ресурсной базы, а газовые – в 27–30 %.

Источник: Нефтегазовая вертикаль по данным Oil&Gas Journal

А вот компания ВР рисует более пессимистичную для России картину. Скажем, данные по запасам нефти более чем в 2,5 раза ниже, чем у российского правительства или американских экспертов. Причем вопрос не только в разности методологии – ведь данные по общим запасам нефти в мире отличаются не так существенно – чуть более чем на 20 %. По газу же цифры ВР в целом соответствуют данным американских экспертов и уже не так сильно отличаются от оценок российской исполнительной власти.

Поэтому в данном случае мы имеем дело с использованием статистики по запасам в качестве информационного оружия. Возможно, переход на единые общие стандарты изменит эту ситуацию. Как и реанимация масштабных геолого-разведочных работ. Степень разведанности российской сырьевой базы весьма невысока: средний уровень – 41 %, в Восточной Сибири – 9,7 %, на Дальнем Востоке – 15,5 %, на шельфе – 4,4 %.

Источник: Годовой статистический отчет ВР за 2003 год

Источник: Годовой статистический отчет ВР за 2003 год

При этом важно отметить, что западные эксперты уже не раз ошибались в оценке потенциала добычи в России, основываясь на своих данных по запасам. Так, авторы отчета Всемирного банка «Исследование транспорта и экспорта нефти в России» в 1997 году предсказали, что при самом оптимистическом варианте развития событий добыча нефти в России в 2005 году выйдет на уровень 335 млн. тонн в год. В реальности же мы добыли 470,2 млн. Даже если вычесть из этого показателя 14 млн. тонн газового конденсата, традиционно включаемого в России в статистику добычи (в отличие от других стран), все равно эта цифра существенное превосходит прогноз.

Большинство же западных экспертов и компаний не отрицают наличие у России значительных ресурсов нефти и, особенно, газа. Помимо запасов у России есть и другие конкурентные преимущества. Географическое положение позволяет России экспортировать нефть и газ на основные мировые рынки – в Европу, США, страны Юго-Восточной Азии. Кроме того, Россия является крупнейшим транзитным узлом – через нее осуществляются поставки энергоресурсов из Центральной Азии.

Если использовать довольно популярную конспирологическую концепцию мирового правительства, то, по большому счету, Россия хотела бы получить в нем место министра энергетики. И, как мы видим, на это есть все основания.

Роль России как энергетической сверхдержавы можно определить следующим образом– это крупнейший поставщик нефти и газа на мировой рынок, влияющий на ценообразование, определяющий баланс спроса и предложения, способный регулировать предложение энергоресурсов как на западных, так и на восточных рынках, а также являющийся крупнейшим транзитным узлом для поставок углеводородов из других регионов – прежде всего Центральной Азии и Каспийского бассейна. По сути, речь идет о попытке России восстановить свой международный статус, утраченный после распада СССР. Только теперь в качестве основного аргумента выступают энергоресурсы и транзит.