Эмиль Паин - Между империей и нацией. Модернистский проект и его традиционалистская альтернатива в национальной политике России

Практика управления в большинстве русских краев и областей в той или иной мере определяется ростом ксенофобии среди этнического большинства населения. В российских регионах, по наблюдениям В. Мукомеля, сформировались четыре модели этнической политики [28] Центр этнополитических и региональных исследований (ЦЭПРИ), 2003. Наша классификация в основном основывается на материалах обследованных ЦЭПРИ областей юга России и в меньшей мере затрагивает центральные районы. .

1. Политика отчужденности. Власти стараются не замечать роста ксенофобии среди русского населения и полагают, что сама постановка вопроса о проблемах национальных меньшинств провоцирует межэтническую напряженность. (Такая модель сложилась в Тульской, Рязанской, Смоленской и в большинстве других областей Центральной России .)

Практика замалчивания проблем этнических меньшинств приводит к оживлению русского национализма. Его активисты воспринимают молчание региональных лидеров как знак согласия или благожелательного нейтралитета по отношению к их экстремистской деятельности. В условиях, когда региональное руководство склонно не замечать проблем меньшинств, представители региональных правоохранительных структур, прежде всего милиции, со своей стороны, склонны квалифицировать даже видимые невооруженным глазом проявления идеологически мотивированного насилия по отношению к меньшинствам как разрозненные акты хулиганства или молодежные «разборки».

2. Политика конфронтации с отдельными нацменьшинствами . Этот путь избрал ряд регионов юга России, где сильны позиции казачества, сильны антикавказские настроения (Краснодарский и Ставропольский края, в меньшей степени Ростовская область).

Русские регионы Северного Кавказа, по мнению многих аналитиков, «один из самых националистических и консервативных регионов России. Достаточно вспомнить антисемитские высказывания всенародно любимого на Кубани бывшего губернатора Кондратенко и казачьи погромы „инородцев“» [29] Кубанская пресса лидирует по числу националистических высказываний (http://kavkaz.memo.ru/newstext/news/id/543257.html). . Ситуация в этом регионе усугубляется территориальной близостью Чечни. Высказывания, публикуемые в бдительно контролируемой местными властями прессе, нередко сводятся к простой и от того еще более страшной формуле: «Чеченцы – это нелюди, враги России, и их нужно уничтожать» [30] Там же. . Свою лепту в развитие русского национального экстремизма вносят прокуратура и судебные инстанции, которые заводят уголовные дела на тех, кто высказывает свое критическое отношение к проповедям национальной розни, и не замечают деятельности самих проповедников. Так, в Ставропольском крае, выделяющемся среди российских регионов массовостью таких радикальных националистических организаций, как «Российское национальное единство» (РНЕ), в конце 2002 года возбуждено уголовное дело в отношении вовсе даже не активиста РНЕ, а ученого Виктора Авксентьева, известного специалиста в области этнической конфликтологии.

3. Политика балансирования между общественным мнением, настроенным против национальных меньшинств, и необходимостью обеспечения политической стабильности, а следовательно, и какой-то формы защиты интересов нацменьшинств (Воронежская, Волгоградская, Курская области).

Это районы Южного Нечерноземья, примыкающие к Северному Кавказу. Близость Чечни и большой приток мигрантов с Кавказа порождают сильные настроения ксенофобии в массовом сознании. Вместе с тем крупные промышленные центры, такие как Воронеж и Волгоград, требуют притока рабочей силы из числа этнических меньшинств. Да и в сельской местности здесь исторически сложились обширные районы, заселенные этническими меньшинствами, поэтому открытая поддержка русского национализма могла бы резко дестабилизировать политическую ситуацию в этом субрегионе – все это побуждает власти к политике балансирования.

4. Политика противодействия экстремизму и конструктивного сотрудничества с национальными меньшинствами (Астраханская и Оренбургская, в меньшей мере Самарская и Саратовская области).

Так, в Астраханской области «администрация области исходит из того, что власть не должна делать никакого различия между этносами, что представители всех национальностей должны пользоваться одинаковыми правами и нести одинаковые обязанности. Только при соблюдении этого условия возможно доверие населения к органам государственной власти. Без этого доверия не может быть нормального, сбалансированного управления в многонациональном регионе» [31] Политические и социально-экономические итоги 2001 года / Администрация Астраханской области. Астрахань, 2002. С. 37. . Однако даже в группе сравнительно благополучных по характеру межэтнических отношений областей заметен рост ксенофобии, сопровождающийся проявлениями дискриминации этнических меньшинств.

Группой исследователей ЦЭПРИ под руководством В. Мукомеля была предпринята попытка опытным путем проверить, существует ли дискриминация представителей национальных меньшинств в сфере найма на работу. Обследование проводилось волонтерами, преимущественно студентами. Волонтеры попарно (русский и представитель национальных меньшинств) устраивались на работу. Все они были одного пола, возраста, уровня образования и квалификации, семейного положения, все имели российское гражданство и законно проживали в регионе. Методика обследования включала элиминирование всех, по возможности, факторов, кроме этнической принадлежности претендентов, и сводилась к «провоцированию» работодателей на выбор между представителем национального меньшинства и русским (либо между представителями разных национальных меньшинств). Например, одному из волонтеров ЦЭПРИ, представителю этнических меньшинств, отказывали в приеме на работу под предлогом того, что он студент-заочник и его неизбежные отлучки на экзаменационные сессии не устраивают фирму. Тогда через некоторое время к тому же работодателю приходил русский волонтер и специально подчеркивал, что он студент и ему необходимо отлучаться на экзаменационные сессии. Если ему предлагали работу, считая указанное обстоятельство несущественным, то полученный ранее отказ представителю этнического меньшинства рассматривался исследователями как проявление дискриминации. В обследованных областях группы волонтеров предприняли по две-три попытки устроиться на работу почти на 50 предприятий, дававших объявления о найме работников, и в 40,5 % случаев отказ от приема может быть интерпретирован как проявление дискриминации национальных меньшинств (самый высокий уровень дискриминации отмечен в Самаре, здесь она зафиксирована в 50 % случаев, самый низкий в Астрахани – в 28 % случаев).