Array Коллектив авторов - Вверх по реке времени. Российские школьники об истории XX века. Сборник работ стипендиатов Фонда Михаила Прохорова – лауреатов Всероссийского исторического конкурса старшеклассников «Человек в истории. Россия – XX век»

На мой взгляд, в этом учебнике дается самая разумная оценка августовских событий (в более поздних учебниках оценки или отсутствуют, или очень размыты): «Каково же реальное место августовских событий в отечественной истории? Диапазон оценок августовских событий очень широк: от „великой августовской революции“ до утверждения, что никакого путча не было вообще. Такие оценки непосредственно связаны с противоречивой сущностью августа 1991 года. Победа реформаторов над консерваторами не означала переход власти и собственности от одного класса к другому. После августа в стране установилась не власть демократов, а власть блока либеральной бюрократии , давно ставшей хозяином страны, владевшей госсобственностью как своей, с демократами-аппаратчиками. Такой альянс давал возможность наконец начать реформы, но создавал потенциальную возможность нового жесткого противостояния политических сил».

Учебник В.П. Островского и А.И. Уткина «История России. XX век» в основном повторяет то, что сказано в предыдущем, но тут авторы скупятся на оценки и выводы. Но именно в этом учебнике я нашел строки о «революционном характере» событий 1991 года: «21 августа организаторы ГКЧП, поняв, что их замысел не осуществился, вылетели в Форос. Они были арестованы. После этого события приняли революционный характер. Была приостановлена деятельность КПСС, объявлено о начале реформы КГБ с целью его окончательной ликвидации и замены службой разведки и контрразведки, принято решение о радикальной военной реформе».

И вот передо мной самый новый учебник истории: «История России, 1945–2008». Авторов огромное количество, но автором § 14, где написано об августе 1991 года, является A.B. Филиппов. В нашей библиотеке стоит только один экземпляр этого учебника. В § 14 «Межнациональные конфликты и распад СССР» (с. 205–229) имеются обстоятельные разделы: «Подготовка нового Союзного договора» (с. 222), «ГКЧП» (с. 222–225), «Запрет КПСС и прекращение существования СССР» (с. 225–227). На этом я заканчиваю эту часть работы, которую мы назвали «теоретической». Наверное, ничего нового мы тут не открыли, но для меня лично все было новым, потому что раньше я совсем не знал, что такое ГКЧП.

Галина Татьяна, Скопинцева Елена

Этот дневник, вернее, выдержки из него, был предоставлен нам нашим научным руководителем. Он сказал, что по истечении двадцати лет уже нет смысла таить дневник от «мира», хотя теперь сам он оценивает свои записи как ребяческие и чересчур сентиментальные. По его словам, вести записи (не ежедневные, а более-менее регулярные) его «заставили» именно события, случившиеся в августе 1991 года. Самая первая запись была сделана именно 19 августа. Но начать нам хотелось бы не с нее. Кроме выписок из дневника, он дал нам вчетверо сложенный листок из тетрадки в клеточку, на котором есть такой текст:

«В первичную организацию КПСС Новокурлакской средн. школы Макарова Николая Александровича, кандидата в члены КПСС с 1989 г.

Заявление.

Я состою кандидатом в члены КПСС в течение 2,5 лет. За это время пришел к выводу, что по своей сути я человек внепартийный, т. е., кроме общечеловеческих ценностей, меня не привлекают требования и устремления ни одной из существующих ныне в стране партий. В том числе и коммунистической. Я не ощущаю себя крысой, бегущей в момент опасности с корабля, потому что, во-первых, на корабль я еще не ступил ногой, а во-вторых, в число кандидатов в члены КПСС я попал скорее случайно, чем осознанно: в коллективе, где я ранее работал, все были коммунистами, и оставаться «белой вороной» мне, конечно, не хотелось. Безусловно, на мой теперешний выбор повлияли и последние процессы, происходящие в партии. Сложилось впечатление, что преследуется цель возвращения в прошлое, но меня, как человека еще не старого, больше манят пусть беспокойные, но перемены.

На основе вышеизложенного я прошу не считать меня более кандидатом в члены КПСС.

23.06.1991 г.

Макаров».

Николай Александрович пояснил, что летом 1991 года ему то и дело напоминали о том, что его срок как кандидата в члены партии КПСС затянулся. Он решил написать заявление о том, что не желает вступать в партию, и после выхода из отпуска отдать его в первичную организацию. Но он не мог уже этого сделать, так как КПСС после путча была под запретом. Так этот листок и пролежал 20 лет среди его бумаг.

Нам кажется, что в этом заявлении есть прямо-таки пророческие строки о желании КПСС возвратиться в прошлое и о «беспокойных переменах». Но Николай Александрович сказал, что особым даром предвидения не обязательно было обладать: что-то уже «витало в воздухе» тогда.

А 19 августа он, как и все жители СССР, увидел по телевидению балет «Лебединое озеро», который шел буквально весь день и по всем каналам (тогда их было, по словам H.A., всего два). Его коллега, наш учитель истории, рассказал, что тех работников школы, кто жил поближе, собрала директор А.М. Матвиенко. Она была убежденным демократом, поэтому тут же было организовано прослушивание западных радиостанций, чтобы узнать, что же на самом деле происходит в Москве.

А Николай Александрович (в дальнейшем мы будем называть его автором дневника) записал в свой дневник 19 августа:

«Видимо, куда лучше о переломных событиях истории узнавать из книг: на удобной лежанке, в наиприятнейшей позе, чем жить в эпохи крутых перемен. И все же верится, что черные дни пройдут, сгинут, – трудно судить о сроках, – и силы разума и гуманизма восторжествуют».

Автор очень эмоционально отреагировал на установление власти ГКЧП. Интересно то, что СССР он отождествляет с Россией, – видимо, раскол страны уже чувствовался и казался неминуемым.

20 августа положение было сложным. В Москве стояли войска, по телевидению мало что можно было узнать. В дневнике есть две записи от 20 августа:

«Переворот в России. Взгляд из глухомани. Пусть отныне так называются эти записки. Как-то в учительской мы шутили и усмехались: нам, мол, все равно, вывесят какой-нибудь флаг над сельсоветом – а нам нипочем. Хорошо, что есть времена, когда можно весело шутить. Сейчас шутки горьки.

Боже, как мы отвыкли уже – и вот снова за народ, за весь народ, за его судьбы берет ответственность какая-то кучка, хотя никто ее не просил об этом.

Власть тьмы. У нас вроде бы ничего не происходит (пока), а неуютность тем не менее мертвой хваткой вцепилась в душу».

Это первая запись. Она показывает, что далеко не все люди в провинции безразлично отнеслись к событиям в столице.

«20.08. Вечер.

Неужели это не кошмарный сон, а явь? Неужели это никогда не кончится? Второй день диктатуры – а столько страха. От надежды – к отчаянию.