Виталий Третьяков - Как стать знаменитым журналистом

Рождение и становление журналистики произошло достаточно недавно, но тем не менее все те связи, которые раньше, до изобретения печатного станка и возникновения журналистики, скрепляли мир, сейчас, по существу, заменены связями через систему СМИ. Само общественное мнение отныне существует в двух ипостасях, часто довольно сильно расходящихся: в своем так сказать натуральном виде и в виде конструкции, сооруженной в СМИ с учетом натуры, но не совпадающей с ней.

Вытеснение традиционных коммуникаций СМИ-коммуникациями влияет даже на экономическое благополучие населения: курс доллара на ММВБ определенным, хоть и весьма косвенным образом соотносится с курсом доллара на Нью-Йоркской бирже, но это соотношение может иметь место только тогда, когда идет постоянный обмен информацией – для рядовых граждан, для населения в целом этот обмен осуществляется только через СМИ. А политические процессы сейчас вообще немыслимы без участия журналистики.

В этом заключается второй парадокс журналистики:

ОЧЕНЬ ПРОСТАЯ ПРОФЕССИЯ ЗАНИМАЕТСЯ ОЧЕНЬ СЛОЖНЫМИ ПРОЦЕССАМИ И ОЧЕНЬ ЗНАЧИМА В ЖИЗНИ.

От поведения журналистов, людей, не обладающих никакой формальной властью, может зависеть исход важнейших политических событий. Приведу один пример из нашей недавней истории – пример, касающийся событий октября 1993 года.

Напомню: в ночь с 3 на 4 октября 1993 года в Москве начались захваты зданий сторонниками Верховного Совета РФ, в частности здания на Новом Арбате, которое называли Мэрией (хотя только два-три этажа в этом небоскребе принадлежали Московской мэрии), телекомплекса «Останкино» и т. д. В ночь с 3 на 4 октября в прямом эфире Российского телевидения выступали разные люди, но с одинаковыми мыслями по поводу происходящих событий. Поскольку Российское телевидение, особенно в тот период, было на стороне Ельцина, то все пришедшие говорили примерно так: «Да, это ужасно, Руцкой, Хасбулатов – фашисты, для борьбы с ними надо идти на любые меры, Белый дом нужно штурмовать». Эту позицию поддержало тогда большинство журналистов России – во всяком случае так это представлялось по публикациям в прессе и выступлениям на телевидении. И, как мы уже знаем, Ельцин на любые меры пошел. На следующее утро на улицы вокруг Белого дома были выведены танки, которые прямой наводкой расстреляли парламент. А если бы российские СМИ заняли другую позицию – изменился бы тогда ход событий? Почти наверняка – да.

Правда, в ту ночь в прямом эфире Российского телевидения выступило два-три человека, высказавших другое мнение, из которых особенно всем запомнился Александр Любимов. Он сказал то, чего не говорил до него ни один из присутствовавших, которые, в основном, клеймили Руцкого и Хасбулатова и восславляли Ельцина и Гайдара: происходит грязное дело, я в этом не хочу участвовать, и всем нормальным людям, здравомыслящим, порядочным, приличным, я советую сейчас лечь спать. Это не цитата, но точное изложение смысла его слов. Александр Любимов сказал так, но это не было данью политическому плюрализму. Просто те, кто пропустил его в прямой эфир, не предполагали, что прозвучит такая точка зрения. Кстати, Александру Любимову эти «неправильные» высказывания припоминали очень долго. И именно те, кто числил себя самыми последовательными сторонниками свободы слова.

Конечно, в то время были СМИ, которые не придерживались однозначно отрицательной оценки действий Верховного Совета и однозначно положительной оценки действий Кремля. В частности, «Независимая газета» занимала такую позицию. Но телевидение давно уже гораздо эффективнее любой газеты.

Возможно, примеры инакомыслия в оперативной оценке событий сентября – октября 1993 года, прозвучавшие в разных СМИ, были не главным толчком для того, чтобы в дальнейшем не все проблемы в нашей стране решались на уровне стрельбы из танков друг по другу, но это был весьма существенный фактор воздействия на общество и особенно на политиков, фактор, направленный против того, чтобы они вели страну к гражданской войне. Собственно, в ту ночь мы и видели настоящую гражданскую войну в России. К счастью, она длилась несколько часов, а могла бы длиться и больше. Я считаю, что, если бы Александр Любимов не сказал то, что он сказал с экрана в ту ночь, вероятность того, что и далее события развивались бы по кровавому сценарию, была бы гораздо выше.

В этом проявляется значимость простой профессии журналиста. Что, собственно, сказал Любимов? Он сказал некие простые, банальные вещи. Нужно ли изучать политологию, чтобы сказать то, что сказал Любимов? Нет, абсолютно не нужно. Все произнесенное им было на уровне здравого смысла, даже слишком здравого, ибо никаких политических оценок он вообще не дал, более того – предложил гражданам отстраниться от политики в самый разгар политического кризиса. Но тем не менее значение сказанного оказалось очень велико, и в первую очередь – за счет магического воздействия телевидения. Если бы то же самое Любимов говорил на площади, на митинге – это вряд ли бы повлияло на что-либо.

В последние годы в России явно наблюдается повышенная политическая активность: был период частых смен правительства, постоянно идут предвыборные процессы, создаются разнообразные партии и межпартийные коалиции – каждый день что-то происходит. Как с этим работает политическая журналистика? Вот, например, в начале осени 1999 года Сергей Степашин сказал, что намерен баллотироваться в президенты. Степашин – известный политик, он действительно мог и теоретически, а при определенных обстоятельствах и практически стать президентом. По крайней мере, стать значимым кандидатом в президенты, поскольку для этого нужно было просто собрать миллион подписей, что было ему вполне по силам. Что должен был сделать журналист, узнав о решении Сергея Степашина?

Он должен был зафиксировать для зрителей, читателей, слушателей это высказывание, затем написать, кто такой Сергей Степашин, может быть, не очень подробно: Сергей Степашин – бывший премьер-министр, ныне (на тот период) заключивший союз с «Яблоком», заявил то-то и то-то. Можно было дополнительно взвесить его шансы: например, есть некие рейтинги, вычисляемые социологами. Можно было сравнить рейтинг Степашина с рейтингами Примакова, Лужкова, Зюганова, Явлинского, Путина и сказать, что его шансы не хуже, но и не лучше, чем у других, – он где-то посередине: допустим, существует 50 %-ная вероятность того, что он может пройти во второй тур. Но, с другой стороны, поддержит ли Кремль Степашина, захочет ли продвигать его? Ведь своей партии и своего административного ресурса у Степашина не было.

Тут можно было вспомнить президентские выборы 1996 года и сопоставить положение Степашина в начале осени 1999-го с тем, что Александр Лебедь со своим движением КРО (Конгресс русских общин) проиграл думские выборы в декабре 1995 года, но потом олигархи вложили деньги, «раскрутили» его, и Лебедь занял третье место на президентских выборах 1996 года. Значит, если кто-то вложит деньги в Степашина, то его тоже, несмотря на его слабости, можно вывести на третье место, а то и на второе.