Павел Зарифуллин - Новые скифы

Конечно, теракт Спиридоновой был ритуальным. Она и совершила его в Борисоглебске, городе, отсылающем нас к «учредительному насилию» (в терминологии этноструктуралиста Рене Жирара) Святой Руси. Ведь жертва святых князей Бориса и Глеба стала основанием русского христианского государства. Понимала ли символизм своих страшных и необыкновенных поступков молодая Мария? Думаю, что после пяти выстрелов в Борисоглебске она поняла всё и сразу. И тамбовская чёрная земля прониклась острым спазмом. В лоскутьях из жизни и смерти Священное с пистолетным грохотом навалилось на Расею.

При таком особом «ритуальном терроре» между мучителем и жертвой (которая сама по себе есть мучитель и душегуб) возникает крепкая энергетическая связь, они меняются местами (убийцу немедленно начинают мучить), мир переворачивается, в мир врывается Священное! Для ещё формально живого убийцы-боевика открываются врата в Царство Смерти. И он, наконец, попадает в Большой дом – пространство для бесконечных жертвоприношений.

После ритуального убийства Луженковского Спиридонова Мария отправляется в настоящий (не из детских грёз) конкретный Большой Дом.

Как он выглядит?

Описания «Больших домов инициации» у народов Фиджи и в сказках Афанасьева будто бы совпадают с планом наших посконных государевых крепостей:

«Другая особенность дома та, что он обнесён оградой». «Кругом дворца железная решётка». «Кругом тот дворец обнесён высокою железною оградою: ни войти во двор, ни заехать добрым молодцам». «Кругом дворца стоит частокол высокий на целые на десять верст, и на каждой спице по голове воткнуто». Ограда охраняла дом от взоров тех, чьё приближение означало бы для них смерть на месте.

Германские этнографы Шурц и Фробениус утверждают, что в домах сих находятся святыни племени и черепа предков. По словам главного знатока русской сказки Владимира Проппа, «Большой дом» имеет особое устройство. Особенность его в том, что он состоит из отделений или комнат. Или камер.

Кто живёт в Большом доме? В нём живут братья.

Число этих братьев колеблется. Их может быть в сказке от 2 до 12, но бывает 25 и даже 300. Не противоречит ли такое малое число большому дому? Нет ли здесь несоответствия? В больших домах жили по нескольку лет, каждый год (или в другие сроки) есть приток новых и уход достигших определённого возраста [27] Пропп Владимир. Исторические корни волшебной сказки. М., 1993. .

Вместо прекрасного социалистического Града Солнца лихая судьба подсунула Марусе «казёный дом» – тюрьму и каторгу. Дом сей – самый большой на планете и бесконечен он, как лабиринт. Русская тюрьма – это совершенный симулякр Детского «тайного дома».

Мифология расцветает в её стенах, плющом прорастает на каменных оградах. Русские люди, попав за решётку, перескакивают на сказочное сознание. Да, вокруг охрана, солдаты и жандармы. Но это ведь – бесы, «ненаши». Черти в русской сказке полноправные участники любой настоящей инициации.

Образ «тайного дома» легко экстраполировался на царский острог, а потом на сталинский ГУЛАГ, на Красную армию и на любое иное закрытое тоталитарное советское учреждение, где бесы мучают русских братьев и сестриц, как в Аду. От мучений сих «братья» крепнут и духовно прозревают, обретают благодать и кременный стержень внутри. Братья стоят друг за друга и сбиваются в братства.

Исследователь австралийских «мужских союзов» Вебстер так описывает стереотип поведения братьев (кодекс, характерный и для русских каторжан):

«Члены этих братств, как правило, никогда не свидетельствуют один против другого, и было бы великим оскорблением каждого из них, если бы кто-нибудь стал принимать пищу один, когда его товарищи близко. Воистину, дружба здесь крепче, чем в Англии между мужчинами, поступающими вместе в университет».

Владимир Пропп поведал нам о специализации «русских братств»: «В сказке эта коммуна часто живет ещё другой профессией. Эти братья – разбойники».

«Идёт сестрица по лесу, видит двухэтажный дом, заходит в него. А в этом доме живёт шайка разбойников. Заходит в дом, они сидят за столом, водку распивают» и т. д. Герой просится в шайку. «Если вы не верите, глядите – на моих руках: вот у меня и клеймы есть…» Нанесение клейма характерно для обряда посвящения. Это не что иное, как татуировка.

Система тайных воровских союзов с особым воровским языком («феней»), идущая корнями чуть ли не от средневековых скоморохов-офеней, со сложной иерархией, обрядами и ритуалами мужских союзов, своей почтой и оригинальными системами коммуникаций, тайной демократией воровских сходняков, искусством и языком «клеймения» – татуировки, – так вот, всё это разнообразие форм социокультурной организации русской преступности есть не что иное, как мифологический ответ русского народа на тоталитаризм русского же государства.

Наши люди одухотворили и переосмыслили имперские остроги и «красные зоны», привнесли в мёртвые дома жизнь, а также своё мировоззрение. Они наполнили тюрьмы содержательной миссией. С точки зрения русского бессознательного, тюрьмы – это дома инициации, Большие дома для перерождения человека. Других функций у тюрем нет, иные загадки для темниц пусть задаёт «начальник», если сам захочет. А братьям до его хитроумных сатанинских выдумок дела нет. Они знают, для чего приходят в «дом родной». Для посвящения в братство. Поэтому для блатных длительное нахождение в «зоне» важно. Они получают там «авторитет» – «славу воровскую» [28] Синонимом понятия «слава» и «авторитет» этнограф Мирча Элиаде считал индоиранский термин «хварено». Описывая рождение Заратустры, Элиаде объясняет, что сияние вокруг младенца вызывала хварена (xvarenah, xvar [абстрактная божественная сущность, харизма, связанная с Огнём и олицетворяющая высшее неземное начало]). Элиаде М. Оккультизм, колдовство и моды в культуре. М., 2003. . А к «начальнику» относятся как к лешему или домовому, как к обязательному хтоническому «хозяину» мёртвого вертепа.