Павел Астахов - Наши дети. Исповедь о самых близких и беззащитных

© Астахов П., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

В жизни каждого человека наступает момент, когда приходится отвечать за все. За детей. За родителей. За семью. За работу. За страну. А главное – за свою душу. И я чувствую, что для меня такой момент наступил. Потому что все, что я перечислил, у меня есть. И за все это я отвечаю.

Возникает вопрос: где же тот предел, до которого стоит раскрывать свою душу? Как рассказать о тех или иных событиях так, чтобы это было воспринято правильно? Как бы то ни было, я всегда говорю искренне. У меня в принципе никогда не было секретов – я и будучи адвокатом практически ничего не скрывал. Все знали о моей жизни, семье, работе, делах. С другой стороны, можно нарваться на обвинения в каком-то пиаре. Глупости это все. В чем пиар? В том, чтобы рассказать о себе правду? И рассказать о делах, которыми ты занимаешься? Ничего подобного. Это нормально, открыто, честно и законно!

В моем понимании самопиаром занимаются те люди, которые придумывают сказки про себя. Вот возникает откуда-то великий специалист по современной живописи. Или вдруг выскакивает человек, который параллельно ресторатор, антиквар и еще успешный адвокат, по его словам. Но прости меня, дорогой мой, я с 1993 года в адвокатуре. В судах отработал больше двадцати лет. В принципе всех современных адвокатов худо-бедно знаю, сталкивался, – а тебя в судах не встречал.

И скажу честно, что даже когда я был на пике своей адвокатской известности, когда у меня были три успешных телевизионных программы, удачные процессы, началась деятельность в Общественной палате, – я по-прежнему приходил в суд. На меня иногда судьи смотрели и удивлялись:

– Это действительно, что ли, вы Астахов Павел?

– Ну да, я.

– А вы что, до сих пор сами в суд ходите?

Хотя казалось бы, что здесь такого непонятного-то? Но удивлялись судьи, прокуроры и даже коллеги – адвокаты – что я сам хожу в суд. А для меня это как зарядка. Я чувствовал необходимость туда прийти. Я же судебный адвокат, я провел в судах и в тюрьмах у своих подзащитных огромный срок! Меня так учили мои наставники. Работать – а не представлять из себя великого адвоката: бабочку надел, сидишь и рассказываешь, какой ты великий, не проиграл ни одного процесса. Да, может, и не проиграл – потому что ты не бываешь на процессах. Но, собственно, ради Бога – каждый может представлять себя как хочет. Не в этом, в конце концов, смысл моей исповеди.

Я же буду просто рассказывать, о своей жизни и о том, с чем мне пришлось столкнуться после того, как 28 декабря 2009 года моя судьба круто переменилась.

Я вырос в многодетной по советским меркам семье. У меня есть сестра на семь лет старше, которая меня по сути воспитывала. Я лет до двенадцати не звал ее по имени, – для меня она была просто «няня». А на самом деле ее зовут Елена. Елена стала вдовой в сорок восемь лет. У нее четверо детей, три мальчика и одна девочка, причем двое – инвалиды детства, и она их не бросила, не отказалась, растит их и воспитывает. Ну и вся остальная семья старается ей помогать. Это наша семья. Наши дети.

У меня есть брат Алексей на девять лет младше, которого уже я воспитывал, и он меня лет до двадцати называл «Паля». Когда мы познакомились с моей будущей женой Светланой – я пришел из армии и поступил на учебу – и я впервые пригласил ее домой, она очень удивилась. Мальчик – брату было тогда лет двенадцать, а мне, соответственно, двадцать один, – подходит, берет меня за руку и стоит, не отпускает. Светлану это поразило. Она спрашивает:

– Ты случайно не нянькой у него был?

– Ну да, был нянькой. И горжусь этим. И братом горжусь!

Первый раз мама оставила брата со мной, когда ему было пять месяцев, – вышла на работу преподавателем в вечерний техникум. Ему пять месяцев, а мне девять лет и пять месяцев, у нас с ним разница почти точно в девять лет – он родился 23 августа, а я 8 сентября. Помню, что для меня самой большой проблемой было переодеть братишку, когда он пачкал пеленки. Тем не менее я как-то не без успеха справлялся, везде его с собой таскал, воспитывал. Сейчас у брата две дочки. У меня трое детей в семье. Наша семья большая.

То есть я в принципе всегда любил детей и, например, в армии очень переживал за брата – он, когда меня провожали, плакал больше всех. Я все время волновался за него, писал письма домой, спрашивал, как он, что делает. Вообще я очень болезненно воспринимал все, что происходит с детьми вокруг, потому что все пропускал через себя, ассоциируя как раз с моим младшим братом. Я и сейчас переживаю за всех детей, ассоциируя их с собственными детьми. Тем более что младший ребенок у меня еще совсем маленький.

Но при этом к чужим детям я относился, скажем так, с симпатией, не более того. Я не чувствовал какой-то ответственности за них, обеспокоенности. Мог, конечно, переживать, как любой другой человек, опять же ассоциируя их со своими близкими. При этом я обожаю своих собственных детей – и старшего, и среднего, и младшего. Я их всех по-разному люблю, но всех очень сильно. И вдруг мне пришлось отвечать за совершенно посторонних детей – которые, например, находятся в детском доме или доме ребенка, – и помогать им, и защищать их, и сопереживать каждому.

Когда я столкнулся с этим в первый раз, не знал, как быть. А потом понял: точно так же, пропуская через себя их ситуацию, транслируя на своих детей, я и должен их защищать. По-другому не получится. Теперь все они тоже – мои!

Моя сегодняшняя жизнь началась в самом конце 2009 года. Произошло все достаточно неожиданно. Я – благополучный, успешный адвокат. Двадцать лет практики. Три своих телевизионных программы: «Дело Астахова», «Три угла», «Час суда». Сериал «Профессионалы». Фильм «Рейдер». Девять написанных романов. Все это я делал с огромным удовольствием. Вообще для меня творческий процесс – один из самых энергозаряжающих, я не трачу энергию, а заряжаюсь ею. Фантазия – двигатель творчества. Творчество – лучший генератор энергии и жизни!

Родился у меня малыш – после долгого перерыва. Мы с женой счастливые родители, крестим ребеночка, все замечательно складывается, мы свободные люди. Живи как хочешь и где хочешь!

В конце декабря мы всей семьей готовились провести новогодние праздники во Франции. У среднего сына начались каникулы в школе, у старшего – в его американском колледже. К слову, он у меня действительно учился в Оксфорде, Лондоне, а потом в Нью-Йорке. Антон еще лет в четырнадцать заявил, что очень хочет поехать учиться в Оксфорд, сам направил анкету, сам сдал все экзамены и сам поступил. Потом, поучившись и пожив там, он мне сказал замечательную вещь: