Владимир Иорданский - Два круга солидарности. Этнический и национальный факторы в современном мире

Такие властные этнические монополии – одна из причин обострения межэтнических отношений в странах третьего мира.

Каждый полиэтнический конгломерат обладает собственной динамикой развития. Одни из них распадаются, возникают новые. Сосуществование в одном сообществе архаичных по структурам и культуре народов, сцементированных верованиями псевдоэтносов, народов, еще не изживших древних племенных структур, и, напротив, народов, уже консолидировавшихся в нации, – это отнюдь не механическое их соседство, а сложный многосторонний, развертывающийся по разному на разных уровнях процесс.

Исторически между этносами устанавливалось противоречивое взаимодействие, причем неравномерность их развития является предпосылкой для возникновения отношений неравенства, господства и подчинения.

Во многих районах мира в конгломератах сохраняются этнические группы, донесшие до современности крайне архаичные жизненный уклад и формы социальных отношений. Как правило, их численность невелика, они живут семейными или клановыми группами, часто в подчеркнутой изоляции, иногда в симбиозе с соседями – крестьянскими общинами господствующей в данной местности этнической группы. На Шри-Ланке – это ведда, в Южной Африке – нама, в Экваториальной Африке – пигмеи. В России насчитывается около 30 народностей Севера, Сибири и Дальнего Востока, находящихся на грани вымирания. В Северной и Южной Америке – это различные индейские племена. Это в полном смысле слова народы-парии современности, историческая судьба которых трагически несправедлива.

Среди этих народов синдром недоверия к внешним культурным веяниям бывает особенно силен. Противодействие агрессивному натиску современной американо-европейской культуры тем энергичнее, чем отчетливее ясна для сторонников замкнутости органическая взаимосвязь культуры, образа жизни, социальных структур и отношений, этнического своеобразия, чем больше их боязнь цепной реакции в случае необратимых перемен в какой-то одной из этих областей под чужеродным воздействием. К тому же, если крупный этнос способен выйти из такого испытания обогащенным, поднявшимся на более высокий уровень общественного сознания и экономического развития, этнос малочисленный часто оказывается перед лицом катастрофы, когда под вопросом – само его существование.

Туарегов, кочевников Сахары, насчитывается свыше миллиона человек, однако лишь в Нигере и Мали они образуют заметную часть местного населения, соответственно около 600 тысяч и примерно 300 тысяч человек. В Алжире, Ливии и Буркина-Фасо их меньше ста тысяч. Исторически вытесненные в зону, отличающуюся исключительно трудными условиями существования, туареги превосходно приспособились к природе пустыни и сумели создать своеобразный жизненный уклад, оригинальную культуру, прочные социальные структуры с жесткой иерархией, профессиональными кастами. При колонизации зоны их расселения французы натолкнулись на ожесточенное сопротивление, которое до конца так и не было ими сломлено. Но уже в те годы военного противостояния общество верблюдоводов-кочевников претерпело значительные изменения: исчезли традиционные союзы племен, знать подверглась физическому уничтожению и ее политическое влияние ослабело, вырос общественный вес религиозных лидеров, а также вольноотпущенников, вчерашних рабов.

В 70-е годы туареги стали жертвами тяжелейших засух. Их удары были тем ощутимее, что условия существования кочевников к тому времени заметно ухудшились. Исследователь туарежского общества и традиций французский ученый Жак Бюньикур писал:

«Вдоль всей сахело-сахарской промежуточной полосы с течением лет ускорилось продвижение к северу сельскохозяйственных культур и в соответствующей степени натиск скотоводов фульбе на традиционные пастбища кельтамашек. Они же… утратили свои права на пути перегона стад, для них стал труднее доступ к рекам, другим источникам воды» [68] Bugnicourt Jacques. Touaregs a la derive. «Le Monde diplomatique», juin 1989, Paris, p. 19. .

Исследователь подчеркивал, что во многих странах туареги связаны бесконечными предписаниями и запретами. «Караванные перевозки на большие расстояния затруднены бумажным пограничным контролем. Скотоводам во время перегона скота запрещено перемещаться вместе с семьями, рубить дрова или хворост, владеть оружием, охотиться с собакой или используя капканы… Им нужно иметь административное разрешение, чтобы направиться к выходу соли или для организации крупного торжества», – отмечал ученый.

Туарежские племена стали раскалываться. Какая-то часть откочевывала на юг, где вынуждена была за бесценок продавать скот. Если в результате усилий государственной администрации, международных организаций и миссионеров все-таки удалось спасти от голодной смерти тысячи людей, общество туарегов уже потрясено до самых оснований. Оно ослаблено демографически, разрушено. Касты и социальная иерархия утрачивают смысл существования.

«Травинки, уносимые ветром, вот что мы такое, – говорил ученому один из кочевников в лагере неподалеку от Ньямея. – Куда же он нас занесет?»

Крах этнической культуры, разрушение традиционного образа жизни, распад ее традиционных экономических устоев порождают ситуации, из которых люди вообще не видят выхода. Кроме самоуничтожения.

В Бразилии, где после появления в XVI веке португальцев индейское население сократилось с примерно 5 миллионов до 220 тысяч, внимание властей и общественности было привлечено к волне самоубийств в небольшой этнической группе гуарани-кайова, которая насчитывает всего 7500 человек. Только за 19 месяцев 1990–1991 годов там ушел из жизни 51 человек.

По решению президента республики было начато расследование. Оно обнаружило, что начало кризиса восходит к 70-м годам, когда белые поселенцы принялись вытеснять индейцев с их земель в штате Мато Гроссо дель Сул. Племя оказалось загнанным в резервацию площадью всего в 8 тысяч акров, не имеет достаточных сельскохозяйственных угодий, чтобы прокормить себя. Юноши вынуждены искать сезонную работу на сахарных плантациях и спиртоперегонных заводах, девушки обречены на проституцию в городах. Распад семей делал нравственный климат в племени для многих непереносимым.

Старейшины обвиняли в его бедах колдунов и злых духов. Для изгнания духов они совершали танцевально-песенные обряды, а из соседнего Парагвая был приглашен заклинатель, чтобы обезвредить колдунов. Но древние ритуалы не дали ожидаемого результата, и самоубийства продолжались.

Правительство запретило женщинам и детям покидать резервацию в поисках работы, попыталось прекратить нелегальное производство самогона. Но, подчеркивали информаторы американского еженедельника, «правительство пока что откладывает единственную меру, которая могла бы смягчить напряженность, – увеличение размеров резервации. Племя не может обрести устойчивости без увеличения территории или без уменьшения своей численности» [69] «Newsweek», 19.08.1991, Washington (D.C). .