Виктор Воронов - Пригоршни из туесков памяти. Части первая, вторая и третья

В начальных классах нас с братом учила Иванова Татьяна Николаевна. Она с первых наших шагов стремилась сделать школу для нас вторым домом, давала нам массу полезных и жизненных знаний, прививала навыки познания мира. Многие её практические советы я помню до сих пор.

Примечательно, что наши учителя всегда старались приободрить и поддержать любое стремление учеников к знаниям. Тем самым создавался общий настрой и порыв к овладению современными и перспективными профессиями.

Именно в те времена в школах внедрялась «политехнизация» – овладение приёмами рабочих профессий. На уроках труда осваивались навыки столярных, слесарных и токарных работ, элементы плотницкого ремесла. А в старших классах под руководством прекрасного специалиста своего дела и душевного человека, Иванова Николая Феоктистовича, изучались основы механизации сельскохозяйственных работ и автодело.

По инициативе клубного киномеханика Мельникова Анатолия Васильевича были организованы курсы киномехаников. Мы основательно изучали основы кинодемонстрационной техники, а затем успешно сдали экзамен и получили настоящее квалификационное удостоверение кинодемонстратора. И затем мы с гордостью организовывали показы учебных кинофильмов для других классов и по очереди помогали киномеханику в клубе. А киномеханик в те времена, когда в селе ещё не было телевидения, был, как говорят, – «первый парень на деревне».

Летом в школе создавалась ученическая производственная бригада и ученики старших классов в две смены жили в палатках в лесу, работали на полях и отдыхали. Нам даже доверили штукатурить стены нового пристроенного здания школы. И мы учились делать раствор, набрызг, затирку и другие строительные работы.

А уж заборы вокруг школы под руководством учителя труда, «краснодеревщика», золотых рук мастера-столяра Буракова Василия Петровича мы строили и ремонтировали постоянно. Потом я с братьями строил и ремонтировал заборы и постройки у себя дома. А некоторую мебель, сделанную Василием Петровичем по заказу мамы – буфет для посуды, фигурную этажерку, подставки для цветов – она перевозит за собой всю жизнь, с места на место и как память, и как добротные вещи.

Для нашей семьи тогда понятие «школа – второй дом» имело несколько другой смысл, нежели для других учеников. Скорее всего, школа была для нас одновременно и первым, и вторым домом, поскольку наш дом находился внутри ограды школы, где-то на расстоянии двадцати-тридцати метров от её основного здания. И долгие годы мы не были отделены от школы даже забором. Школьный двор являлся для нас и домашним двором – здесь мы играли и бегали. Несколько позже мы выгородили забором свой внутренний двор – однако всё равно вся наша детская жизнь и летом, и зимой проходила в школьном дворе, и именно через него шли все наши пути-дороги.

В противоположной от нашего дома стороне школьного двора располагался интернат. В нём, при заботливом отношении завхоза школы Агрипины Леоньтевны Хлызовой– тёти Груши, жили ученики из дальних сёл. Поэтому собрать любую команду было легко. Только начиналась игра, так желающих всегда было много. На шум и звуки к вечеру в школьный двор и к клубу подтягивались и другие сельские ребята. И до позднего вечера, до темноты устраивались различные игры – в волейбол, в футбол, а особенно – в лапту. Эта старинная игра была в то время очень популярна. Были свои мастера резких ударов по мячу и мяч улетал очень далеко – его подолгу все искали. Было всем интересно и увлекательно.

И вообще, школа, школьный двор и расположенный рядом клуб были местом встреч, игр и отдыха. Сюда – в центр села – как магнитом притягивало всех односельчан, а особенно молодежь.

Радостным для нас событием было проведение выборов. Обычно это было в марте. Солнце уже светило по-весеннему, хотя ещё стояли холода и везде было много снега.

В школе, начиная с пятницы, оборудовали избирательный участок. Парты с ряда классов уносили в другие классы и ставили в конце коридора – одну на одну – в два этажа. В субботу, как правило, отменяли уроки – и мы радостные занимались своими делами.

Вокруг школы и днём и вечером проявлялась повышенная активность, – развешивались транспаранты, оборудовались кабинки для голосования, буфет, комната отдыха, звукоусиление. Вечером устраивалось дежурство на избирательном участке. И в обычно тёмном по субботам здании школы всю ночь горел свет в окнах. Электростанция в дни выборов работала круглые сутки, а не как обычно – до половины первого ночи.

Особенно интересным был сам день выборов. В ходе него происходило многое. Были песни, пляски, танцы. Из динамиков, установленных внутри и снаружи здания школы, звучали любимые всеми «Севастопольский вальс», «Москва майская», «Летят перелётные птицы» и другие песни. На санях и в кошёвках приезжали голосовать жители ближних сёл и деревень. Происходили встречи, велись всякие разговоры, возникали разные истории, которые потом ещё долго всеми вспоминались и пересказывались. Телевидения и домашних телефонов тогда ещё не было, но зато всё происходящее было всем интересно и привлекательно.

В понедельник в школе восстанавливали всё на свои места. Уроков снова не было и дополнительные наши каникулы продолжались. А со вторника всё упущенное нами с учителями навёрстывалось на уроках – надо было готовиться к экзаменам, их то никто не мог отменить, даже и выборы.

Парты в те времена в школе были на-стоя-щие! С наклонными и откидными крышками, с выемками для ручек и чернильниц, разные по высоте – для младших и старших классов.

Когда мы в 2002 году вместе с новым директором школы Шалбецким Валерием Спиридоновичем вспоминали об этом, то он пообещал, что одну из старых парт найдёт и оставит в школе как экспонат.

Писали в то время чернилами и ручками с перьями. Перья подбирали разные (особенно ценилась «звёздочка»), и писать ими отдельные элементы букв требовалось с разным нажимом. В первом классе были уроки чистописания. На них и слова, и буквы нас учили писать каллиграфическим почерком в специальных тетрадях с разлинованными листами бумаги.

Самыми «ходовыми», или как теперь можно сказать модными, были чернильницы-«непроливашки». Но их надо было наполнять чернилами, которые разводились из химических таблеток, не полностью. Тогда при опрокидывании они не разливались. Носили чернильницы в специально сшитых для них мешочках с затянутым шнурком или верёвочкой.