Николай Чижов - Очаг. Экологическая история

Оттого стараюсь писать честно, врать детям и внукам последнее дело. Постоянно ощущаю недостаток литературного образования. Одно дело – научно-технические отчеты, статьи, монографии, а тут книга, вот и получается некое смешение стилей. Впрочем, недостаток образования стал постоянно испытывать лет с сорока, особенно когда увлекся и начал заниматься инженерно-экологическими изысканиями и оценками воздействий строительства на окружающую среду, более точно – среду нашего обитания. Сколь широк спектр исследований и сколь интересны они все! Литосфера, сейсмика и гидрогеология, геоморфология и инженерная геология, современный климат и гидрология суши, почвенный покров, а биота, великолепный растительный и животный мир нашей планеты – все чрезвычайно интересно. Невольно стал разделять людей на тех, которые разговаривают с растениями, и тех спесивых глупцов, которые считают себя намного выше и умнее растений, а ведь растения подревнее будут и генетику свою изумительно сохраняют: какое чудо, когда из тыквенного семечка за сезон вырастает одна-две 57-килограммовые тыквы.

Опасаюсь, что отдельные части книжки будут тяжеловаты для восприятия, но с другой стороны, «легких» писательниц и писателей сейчас хватает с избытком. Остается надеяться, что вырастим внучку человеком нормальным, способным думать и анализировать.

Все, что относится к моей работе на инженерных изысканиях в институте «Гидропроект», проектном отделе Министерства атомной энергетики СССР, на инженерно-экологических изысканиях и исследованиях, старательно описано с жизни. Все упоминаемые специалисты проектно-изыскательских организаций, Минатомэнерго СССР, научно-исследовательских организаций, особенно МГУ им. М. В. Ломоносова, – реальные люди, с которыми Бог даровал совместно работать и общаться. Всю жизнь везло на хороших, умных и порядочных людей.

Наша компания друзей, устраивающих экологически более правильную жизнь в деревне, к сожалению, остались мечтой, хотя все пятеро персонажей, включая меня, имеются в реальности, изменены только имена и отчества. Приведенные диалоги и обсуждения были в нашей жизни. Есть логика желаний, но есть и логика обстоятельств, в первую очередь семейных – дети, внуки, родители, да и работа, квартиры, дачи. Все держит, все мы живем по инерции, глубока колея привычного городского иждивенческого уклада. Легко обдумывать и мечтать, а воплотить мечты в реальность значительно сложней, пока не получилось.

Особое место отведено Городецкой старообрядческой, лесной общине. К великому сожалению, их уже почти не осталось, хотя общая численность старообрядцев всех согласий в России оценивается приблизительно в два миллиона человек. Внутри русского этноса образовывались и сохранились традиционные субэтносы: казаки, поморы, старообрядцы, молокане и прочие. Старообрядцы, по моему мнению, являются духовной элитой Русской православной церкви. Твердость Веры изумляет, себя сжечь за правильную Веру – дело плевое, но богопротивное, а вот детей вместе с собой сжечь… Наверное, именно старообрядцы воспитаны в лучших традициях русского православия, как идеологии несмирения со злом. Постоянные преследования, гонения сплотили приверженцев старой веры, когда любая помощь друг другу дело богоугодное, а значит обязательное.

Так общими страданиями сплочен еврейский народ и сплочен армянский народ. Ненавижу, когда в разговоре, походя, оскорбляют армян. Почитайте «Раны Армении» Х. А. Абовяна, может, в головах немного прояснится, но такие, наверное, вообще ничего не читают.

Во многом благодаря старообрядцам сохранились древние иконы, особо ценилась иконопись Андрея Рублева. Пожалуй, первое сравнительное иконописное исследование – «Поморские ответы» протопопа Аввакума. Старообрядцы были главными, вероятно, единственными экспертами в иконописи и иконографии в конце XIX и начале XX века, когда собственно и состоялось «открытие иконы» как шедевра художественного искусства. Велик их вклад в духовную культуру России, сохранение памятников Средних веков – рукописей, старопечатных книг, икон, церковной утвари. Главное – сохранение и построение жизненного общинного уклада, обязательность подчинения соборным решениям, удивительное мужество и непреклонность в своих убеждениях. В то же время – постоянные обсуждения, размышления над христианскими догмами и Священным писанием, диспуты и споры, поиск глубоких смыслов в обрядах и традициях. Старообрядческие общины, несмотря на постоянные гонения, проявляли редкостную стойкость, завидное трудолюбие и предприимчивость. Знаменитый фарфор Матвея Сидоровича Кузнецова, Третьяковы, Савва Морозов, Сироткин, Кокорев, Бугров, Платонов Матвей Иванович – всех не перечислишь, сколько славных имен и дел, сколько культурного и архитектурного наследия оставлено ими России. Конечно, идеализирована и приукрашена, особенно в части воинских традиций, лесная община, но как хочется оказаться в такой ясной, чистой, спокойной и безопасной общинной, лесной жизни, где жизнь и смерть естественны!

Все же после заброшенных привольных полей Подмосковья, зарастающих бурьяном и кустарником или дачами и коттеджами, проезжаешь по дороге на Ковернино или в Приузолье Городецкого района и видишь, что даже мелкие неудобья, площадью 3–4 гектара, между перелесками с изломанными границами, вспаханы и засеяны, из последних сил бьются мужики, но землю не бросают. Сохраняется, видимо, где-то глубоко внутри старообрядческий стержень трудолюбия, хотя сами люди этого могут и не понимать, инстинктивно генетически сохраняется и передается в поколениях. Помнится, как однажды удивилась дочь: на автобусной остановке старушке с тяжело груженой тележкой молча помог молодой мужик, просто, без всяких слов, подхватил тележку и занес в автобус, и воспринято это бабушкой было просто и естественно, «Спаси Христос». Именно молчаливая простота и естественность помощи и ее принятия поразила доченьку, выросшую в Москве. Мелкие черточки поведения и житейские эпизоды все-таки порождают надежды на то, что не все еще потеряно и утрачено в сохранении русских старообрядческих традиций и укладов.

Все что относится к истории моего рода, жизни прадедов, дедов, бабушки Марьи Ивановны, прекрасных моих родителей, является полной правдой. Старательно расспрашивал, вспоминал, перебирал в памяти все эпизоды и события – слава Богу, есть, что помнить. Грустно от мыслей, что же мы сотворили: неужели навсегда утратили традиции русского общинного крестьянства, основанные на православной вере, которые попытались реализовать в виде «русского коммунизма», под вывеской советского социализма со всеми его недостатками?