Андрейс Родионовс - Крепость права

Еще в 1990-м году мало кто мог себе представить, что всего через 15 лет мобильные телефоны станут доступны абсолютно каждому человеку вокруг. Интернет 2000-го мог только несмело мечтать о том, какой станет мировая сеть 2010-го. Наш мир меняется очень стремительно. По всей видимости, уже через несколько лет практически исчезнут кассиры, охранники и водители, примерно через столько же лет каждый из нас получит возможность автономно летать. Совсем скоро будут побеждены рак и СПИД, а ученые научатся выращивать полноценные органы на искусственных средах. Все это увидим мы. Но жизнь тех, кто оказывается вне свободного мира, может нисколько не измениться со всеми этими нововведениями. Хотя и они сами могли бы сыграть серьезную роль в движении человечества вперед.

Абрахам Маслоу, тоже, между прочим, являвшийся потомком эмигрантов из несвободного общества в свободное, смог подарить миру знаменитую пирамиду потребностей. Обычно жители постиндустриальных стран посвящают свою жизнь удовлетворениям потребностей последних уровней. Так, в странах Западной Европы и Северной Америки едва ли не каждый гражданин является членом той или иной общественной организации, как правило, занимающейся защитой чьих-то прав или интересов.

Если в странах свободного общества люди ищут возможностей удовлетворить потребности своих верхних уровней, в несвободных обществах люди зачастую борются за то, чтобы просто поддержать свою жизнь и пребывать в относительной безопасности.

Эта книга – еще одна возможность для свободного общества удовлетворить потребности из верхней части пирамиды Маслоу, помогая людям из несвободного общества удовлетворить потребности из нижней.

Жертвы несвободного общества как правило вынуждены переживать многое для того, чтобы закрыть потребности хотя бы двух самых нижних ступеней – физиологических и потребности в безопасности.

Поскольку в тех условиях, в которых они оказываются, у них едва хватает возможностей удовлетворить свои базовые запросы, удовлетворение потребностей, стоящих в иерархии выше, становится крайне затруднительным. Покрытие этих потребностей сможет прийти при помощи свободного общества, которое, в свою очередь, удовлетворяет собственные потребности.

Глядя на сегодняшнее развитие социальных и гражданских институтов в Америке и Европе, можно с уверенностью сказать, что гражданская активность и помощь другим является в большей степени потребностью, чем действительно вынужденным шагом на помощь кому-либо.

Так, многие цели и задачи, стоящие перед общественными организациями, зачастую доводятся до абсурда. Вряд ли можно сказать, что европейцы или американцы хоть в чем-то притесняют мусульман, но борцы за мультикультурализм и свободу вероисповедания в своей борьбе заходят так далеко, что требуют перестать подавать свинину в столовых общеобразовательных школ. Вряд ли хоть кто-то в свободной Европе нарушает права женщин, и потому феминистские объединения требуют довести равенство до абсурда в виде квотирования мест в правительстве относительно гендерной принадлежности. Очевидно, и те, и другие, борются в большей степени ради того, чтобы бороться, чем ради того, чтобы достичь каких-то существенных результатов.

При этом люди из обоих приведенных примеров отлично понимают: проблемы в области свободы вероисповедания или защиты прав женщин за пределами границ их стран возрастают зачастую не в сотни, а тысячи раз, и те же самые приложенные усилия могли бы изменить общую картину в гораздо значительной степени. Увы, принцип разделения государств продолжает играть свою роль даже в сегодняшнем открытом обществе.

Помимо собственного времени и усилий, свободное общество готово расставаться и с куда более измеримыми материальными благами. Тысячи жителей Европы радостно отдавали свои собственные продукты, вещи и деньги вновь прибывшим в страну беженцам из Сирии.

Свободное общество обладает достаточным количеством сил, средств и мотивации для того, чтобы начать стремительное освобождение миллионов людей, сегодня заключенных в несвободные общества.

Помимо удовлетворения собственных моральных потребностей, существуют и вполне измеримые материальные выгоды, которые свободное общество в целом сможет извлечь в результате своего расширения.

После распада СССР и Варшавского Договора тысячи западных компаний стали открывать свои представительства во вновь освободившихся странах. Вряд ли хоть кто-то, кроме прежних монополистов рынка, проиграл в сложившейся ситуации: миллионы людей получили новую, лучшую работу, десятки миллионов людей получили доступ к товарам и услугам нового качества. Открылся и грандиозный рынок сбыта, и огромный рынок недорогой рабочей силы.

Десятки и сотни ученых, вырвавшихся за границы несвободного общества, сумели в полной мере реализовать себя в мире открытой конкуренции. Стоит ли говорить о бесчисленных примерах, которые мы знаем теперь: Айн Рэнд, Иосиф Бродский, Сергей Брин, Макс Фактор и многие другие. Разумнее будет сказать о тех, чей гений оказался раздавлен тисками тоталитаризма: Николай Вавилов, Лев Шубников и многие другие деятели науки так и не смогли подарить нам свои открытия и изобретения только из-за того, что родились не в то время и не в той стране.

Из плена тоталитаризма в самое ближайшее время могут освободиться миллионы людей, а гнет автократических и гибридных режимов смогут сбросить с себя сотни миллионов. Мы можем только попробовать представить себе, как после этого изменится наша жизнь. Но гораздо важнее то, как изменится жизнь тех людей, кто до сих пор ждет своего освобождения. Которое может прийти с нашими действиями.

В целом, название этой части верно лишь относительно. Оглядываясь на последние 300 лет истории человечества, можно заметить, что создавалось как раз свободное, а не несвободное общество. Более того: большинство существующих в мире на данный момент несвободных государств не были свободными когда-либо вообще.

Здесь следует сделать оговорку: никогда не были свободны именно государства, а не местное население. В догосударственный период племенные отношения не были подчинены иерархии, доходящей до абсолютного тоталитаризма. Может показаться, что это было связано с банальным технологическим несовершенством, едва позволяющим индивиду сохранить и собственную жизнь. На практике, это не так: огромный процент людей того времени и так погибал как в ходе добычи пищи, так и вследствие ее недостатка. Причина кроется в другом.

Есть ли иерархия и подчиненность в животном мире? Безусловно, есть. У волчьей стаи всегда есть вожак, в стае шимпанзе всегда находится сильнейшая и потому управляющая остальными особь. Тем не менее, их отношения могут напоминать лишь отношения древних людей, но никак не абсолютную подчиненность. Гибель особи во имя жизни других может быть исключительно инстинктивной и наблюдаться лишь у определенных особей.