Юрий Воробьевский - Незримые старцы

Яд превращается в лекарство… Змеиный яд, например. В афонской лавре св. Афанасия вот уже тысячу лет хранится язык аспида. Я брал там настоявшуюся на нём воду. Она чудотворна. По молитвам спасает от укусов ядовитых гадов. Есть многочисленные свидетельства: по вере, вода помогает избавиться также от «зеленого змия», наркотической зависимости и других укусов инфернальных «рептилий». По милости Господней ПОБЕЖДЕННОЕ ЗЛО (пойманный когда-то аспид) ИСПОЛЬЗУЕТСЯ ВО БЛАГО. Но зло надо вовремя заметить. Осмыслить. Само напоминание о змее, лежащем на дороге, порождает разумную осторожность. И единственно правильную надежду – на Божию помощь.

В отличие от солдата, которого отправляют в жёсткую армейскую среду по повестке, подвижники принимают аскетическое злострадание добровольно. Иосиф Ватопедский вспоминал: «В период моей жизни с нашим приснопамятным Старцем (Иосифом Исихастом – Ю.В.) я допустил некую погрешность по неведению, и он наложил на меня епитимью – пройти пешком утомительный и длинный путь. Когда я его спросил, какова цель этой епитимии, он с печалью ответил мне: «Вместе с покаянием необходимо понести и деятельное злострадание, для того, чтобы загладить вину, иначе на нас обрушится по промыслу Божию невольное наказание и, возможно, оно будет гораздо тяжелее и больнее, поэтому мы предотвращаем его вольным удвоенным покаянием, и так устанавливается равновесие». [28, с.116].

Касается этот закон и отдельного человека, и целого народа. Старец Тихон говорил отцу Паисию: «Чадо моё, России дана за грехи народа епитимия, и она должна претерпеть злострадание, чтобы очиститься и получить желанную свободу».

О том, что монашеское подвижничество начиналось именно с ощущения благостности злострадания, писал и Паисий Святогорец: «Когда пришел к власти Константин Великий, он освободил христиан из темниц, где они (некоторые были изувечены) ожидали смерти. Мучения закончились. Но освобожденные очень огорчились… Они с радостью ожидали мученичества, а дождались свободы. И тогда – от любви к Богу и горевшего в них пламенного желания пострадать за Христа – они ушли из мира. И тем мучениям, которым подвергли бы их Диоклетиан или Максимилиан, они в подвижничестве подвергли себя сами». [47, с. 253].

А вообще, и воины, и монахи – в равной степени жертвенная часть общества. Просто они по-разному воюют и по-разному гибнут. Два этих одухотворенных жертвенностью воинства связаны между собой. Так появились на Руси калики перехожие – пожилые богатыри во смирении. Таким был первый известный нам русский паломник в Иерусалим и на Святую Гору – игумен Даниил. Воинство черноризцев (кстати, благодаря Афону) стало промыслительно формироваться на Руси как раз во время раздробления державы Ярослава Мудрого. В самые трудные времена монахи своей молитвой призывали помощь Божию и властно будили Илью Муромца – ратный дух могучего народа.

…Старец Иосиф отмучился. Как не улыбнуться блаженной улыбкой!

Ватопедские святыни

…Впереди – неделя на Афоне. Трап поднимается и становится тупым носом парома. Стоящий на борту отпускник подтягивается, превращается в святогорского паломника. Палка преображается в посох. Посох стучит о камни афонских тропинок, напоминая тем, кто пресмыкается: христианин идет! С дороги!

Мы проплываем мимо живописных развалин русского скита Новая Фиваида. Вспоминаю, как несколько лет назад я был здесь у схииеромонаха Рафаила (Берестова) и как тот рассказывал о бесовских нападениях на братию. Он тогда высказал предположение, что среди здешней роскошной природы когда-то в древности находился алтарь одного из князей бесовских.

Я рассказываю об этом своим попутчикам, а они, продолжая тему, вспоминают, какие страхования мучали их однажды ночью на Каруле, в кириаконе. Одному из них в тревожном сне привиделось, как местный монах, молившийся в соседнем помещении, выводил на веревке из кельи рогатого. А потом – «Крыса!» – вопль среди ночи. И взволнованный рассказ другого паломника: он только что видел убегавшую по стене крысу. Размером с человека! Значит, это был не обычный грызун. Это был зверь, который не за ногу тяпнет, а вцепится в самую душу.

Все примолкли.

Апрель. Розовой пеной покрыты миндальные деревья. Раскрываются листочки на виноградных лозах. Сад Богородицы расцветает…

Наконец мы в Ватопеде. Всё здесь знакомо. Только у входа в монастырь появился новый храм – надо будет спросить о нем.

После вечерней службы и трапезы паломникам выносят святыни. Среди них – часть Пояса Пресвятой Богородицы. Она сплела его ещё в детстве. Значит, надевала Пояс и тогда, когда носила под сердцем Богомладенца. А золотыми нитями – видите их на темной верблюжьей шерсти? – его вышила царица Зоя, жена византийского императора. Она страдала от нечистого духа, и увидела во сне Божию Матерь. Богородица сказала царице, что ей надо убедить Патриарха достать Святой Пояс из ковчега, запечатанного ещё в четвёртом веке. Когда Пояс положили на больную, она исцелилась. И в знак благодарности, живя в супружеском целомудрии, царица украсила древнюю реликвию. Кстати, в этом тоже был Промысл Божий: без этих скрепляющих нитей человеческой благодарности Пояс не сохранился бы до сегодняшнего дня.

Всем вручают маленькие полиэтиленовые пакетики – матерчатые пояски, приложенные к великой святыне… Вспоминаю, как несколько лет назад в Москву приезжал отец Ефрем. Перед началом встречи с афонским гостем ко мне подошла одна женщина и спросила: «– Вы меня помните?» (Признаться, я не помнил). « – Вы привозили нам с мужем поясок с Афона. А теперь – вот»… – Она показала на бегущую к ней симпатичную девчушку…

После приезда в Россию Пояса я не собирал специально свидетельств о чудесах, но в каком бы городе ни оказывался, слышал подобные истории. Богородица не просто помогла «решить демографическую проблему». Её поясок напомнил распоясавшемуся народу, что пора подтянуться. Прийти в себя. Поясок вообще важен в одежде христианина. Недаром при посвящении в колдуны с человека срывали крест, и он становился расхристанным, а потом снимали пояс, и он делался распоясанным. Таковы сейчас миллионы потомков православных христиан.

И ещё. Пояс показал, что именно под омофором Матери Божией, а не под каким-нибудь знаменем или транспарантом собираются миллионы человеческих душ. Правильная цветовая символика или правильные слова – это всё-таки лишь человеческое… Позабыв о страданиях во время многочасового стояния, люди с радостью вспоминают о той встрече. Это были те самые часы их жизни (которая дана для спасения души), что были потрачены по назначению. Жертва, принесённая каждым из стояльцев, не прошла бесследно. В том числе и для невоцерковленных людей. Даже для тех, кто топтался здесь ради языческого стремления к чуду. Одному Богу известно, сколь многие из них зачали не только младенца, но и веру – в своем сердце.