Александр Портнов - Пестрые очерки

Но красота принесла Елене одни несчастья. Когда Зевс благоразумно устранился от спора трех богинь за «яблоко раздора» и назначил судьей троянца Париса, все богини, забыв о вреде коррупции, стали беззастенчиво предлагать Парису взятки: Гера – власть над миром, Афина – великую мудрость, Афродита – любовь Елены. Перед последним соблазном молодой троянец не устоял, и с помощью Афродиты он в очередной раз похитил красавицу. В результате на рубеже ХП-ХШ веков до н.э. началась Первая мировая война древности, Парис был убит и Елена стала женой его брата. Когда Троя была взята штурмом, сожжена и разграблена, Елену вернули мужу-победителю – царю Менелаю.

В «Одиссее» Гомер рассказывает, как Телемах, сын Одиссея, в поисках отца приезжает в гости к царю Менелаю. Конечно, здесь же находится и Елена. Хотя она прожила бурную молодость, сменив множество мужей и любовников, Менелай по прежнему вроде бы любит ее и уважает. Елена «…на креслах села, прекрасные ноги свои на скамью протянувши», а царь Менелай при виде одиссеева сына начинает вспоминать Троянскую войну и бесконечную череду погибших героев. Воспоминания неожиданно приобретают «опасный поворот», все присутствующие рыдают, а главное – Менелай вспоминает об откровенном предательстве жены в то время, когда она была женой Дефиоба, брата Париса.

Прекрасная Елена,

итальянский скульптор Антонио Канова (1757 – 1822).

Как известно, греки-данайцы не могли взять Трою и пошли на хитрость. По совету Одиссея они оставили у стен города огромного деревянного коня, якобы в дар троянцам, а сами отплыли от побережья; внутри коня сидели вооруженные до зубов лучшие греческие герои. Радостные троянцы окружили коня и решили ввезти его в крепость. Но Елена не поверила данайцам, дары приносящим; более того, она попыталась ловко спровоцировать греков. Именно об этом предательстве и вспомнил захмелевший царь Менелай:

К нам ты тогда подошла – по внушению злому, конечно,

Демона, дать замышлявшего славу враждебным троянам, —

Трижды громаду коня обойдя с Дефиобом и отвсюду ощупав

Ребра ее, ты начала вызывать поименно данайцев,

Голосу наших возлюбленных жен подражая искусно.

Вдруг пробудилось желанье во мне и в Тидеевом сыне

Выйти наружу иль громко тебе извнутри отозваться;

Но Одиссей опрометчивых нас удержал…

Только один Антиклес на призыв твой подать порывался

Голос; но царь Одиссей, многосильной рукою зажавши

Рот безрассудному, тем от погибели всех нас избавил;

С ним он боролся, пока не ушла ты по воле Афины.

Елена понимала, что ситуация выходит из-под контроля, дело пахнет скандалом, такие воспоминания до добра не доведут – и даже демонстрация ее прекрасных ног может оказаться недостаточной. Тогда она достает другое верное средство, которым она, вероятно, пользовалась уже не раз:

…Умная мысль пробудилась тогда в благородной Елене:

В чаши она круговые подлить вознамерилась соку,

Гореусладного, миротворящего, сердцу забвенье

Бедствий дающего; тот, кто вина выпивал, с благотворным

Слитого соком, был весел весь день и не мог бы заплакать,

Если б и мать, и отца неожиданной смертью утратил,

Если б нечаянно брата лишился иль милого сына,

Вдруг пред глазами его пораженного бранною медью.

Попросту говоря, Прекрасная Елена, опасаясь скандала, подмешивает в вино какое-то дурманящее вещество, сильнодействующий наркотик, вызывающий чувство беззаботности, счастья и эйфории. Наркотик этот не греческий, а привозной, египетский. Всезнающий Гомер рассказывает, что Елена «…обладала тем соком чудесным…» поскольку

…Щедро в Египте ее Полидамна, супруга Фоона,

Им наделила; земля там богатообильная много

Злаков рождает и добрых, целебных, и злых, ядовитых;

Каждый в народе там врач…

Какой древнейший наркотик описывает Гомер? Ясно, что речь идет о растительной настойке. Скорее всего на эту роль может претендовать настой сока опиумного мака. В клинописных текстах древних шумеров, живших на территории современного Ирака 6 тысяч лет назад, уже даются рецепты получения из головок мака сильного наркотика, вызывающего потерю памяти, ощущение нереальности происходящего, эйфорию, а затем крепкий сон. Шумеры называли его «гиль», что означает «радость». Из Двуречья опиум попал в Персию и Египет. Как сообщает Гомер, именно египетские добрые знакомые снабдили Елену «непентесом» – настойкой мака, позволяющей забыть горе и попасть в мир иллюзорного счастья.

Для одуревших от опиума гостей, а главное – для мужа, Прекрасная Елена рассказывает другую историю – о том, как она героически спасла от гибели Одиссея, пробравшегося в Трою в виде лазутчика:

…Одиссей, тело свое беспощадно иссекши бичом,

Рубищем бедным покрывши плеча, как невольник вошел

В полный сияющих улиц народа враждебного город.

Так посреди он троян укрывался; без смысла, как дети,

Были они; я одна догадалася, кто он; вопросы

Стала ему предлагать я – он хитро от них уклонился;

Но когда и омывши его, и натерши елеем,

Платье на плечи ему возложила я с клятвой великой:

Тайны его никому не открыть в Илионе враждебном,

Все мне о замысле хитром ахеян тогда рассказал он.

Выходит, что Елена уже заранее знала, что греки хотят оставить у стен Трои коня с героями в его брюхе. Но тогда зачем она пыталась их спровоцировать и погубить?.. Конечно, лжет Прекрасная Елена, но, как говорится, «ложь – во спасение», тем более, что все пирующие убеждены в гибели Одиссея и некому проверить рассказ Елены.

Чтобы убедить мужа в том, что она «окончательно исправилась», Елена добавляет, что когда Одиссей «…многих троян умертвил, выведал все и в стан невредим возвратился, в сердце моем веселие было: давно уж стремилось в родную землю оно, в отчизну, где я покинула брачное ложе, и дочь, и супруга, столь одаренного светлым умом и лицом красотою.»

Выпив вина с раствором опиума, «столь одаренный светлым умом» Менелай охотно верит всему. Таков удел мужей, тем более, что опиум начинает действовать, все хотят спать. Телемах зевает и говорит, что:

…Настало время уж нам о постелях подумать, чтоб, сладко

В сон погрузившись, на них успокоить уставшие члены.»

…Елена велела немедля рабыням в сенях кровати поставить,

Постлать тюфяки, и ковры, и косматые мантии бросить…

Гости засыпают, а вскоре