Коллектив авторов - Новые заветы. Самые известные люди России о своих мечтах, страхах и успехах

Тигран Кеосаян мне звонит:

– Че делаешь?

– Ничего не делаю.

– Пошли выпьем.

– Пошли. У таксистов купим?

– Не, в ресторан.

– Ты с ума сошел, – говорю. – Сейчас два часа ночи.

– Старик, открыли первый ресторан, где можно ночью выпить.

– Ты врешь, – говорю я.

– Я тебе клянусь, – говорит Кеосаян.

Это был 1989 год, наверное.

Где-то три года тому назад встречаюсь с Антоном Табаковым, случайно вспомнили про Юхана. А он говорит:

– Ты представляешь, звонит мне один мужик из Мурманска и говорит: «Славик как?» – «Отлично. А кто такой Славик?» – «Ох, Антон Олегович, Антон Олегович, когда открываемся-то?» – «Что открываем?» – «Ну как? Ресторан “Подмосковье”». – «Какой ресторан?» – ничего не понимает Табаков. «Ну как? Славик у папки деньги взял. Миллион долларов». – «Я очень рад за Славика, что он взял деньги у папки. А я-то тут при чем?» – «Ну как? Юхан же с ним и вами, под ваше имя организовал». – «Пошли вы в… с вашим Юханом!»

Лет восемь тому назад мне звонит человек и говорит:

– Федор, здрасте. Это из Киева звонят.

– Здрасте.

– Ну, когда посмотрим?

– Я очень рад, что вы из Киева. А что посмотрим?

– Ну как? Рекламную кампанию нашего салона.

– Да, наверное… никогда… Вы кто?

– Сюрприз нам готовите… Говорить не хотите…

– Да, отличный сюрприз. Что вы хотите?

– Ну, когда нам приезжать смотреть серию роликов?

– Каких роликов?

– Ну Юхан же…

– А-а-а…

Полмиллиона долларов перевели куда-то люди.

Юхан был и есть сумасшедше талантливый человек. Отдельная история, как он проводил переговоры. Тогда только вошли в моду чемоданы, с которыми летчики международных авиалиний ездили, такие квадратные. Почему-то у московских коммерсантов это была атрибутика того времени. В этом чемодане у Юхана лежали огромная «монблановская» ручка, газеты, тапки и дневник. Он приезжал на переговоры в очках без диоптрий, что придавало ему ума и убедительности. Долго доставал и откручивал «монблан» и каракули свои писал. Все велись страшно. Сыпалось невероятное количество заказов, вот только деньги куда-то уходили.

Женщина, с которой он жил, на полном серьезе думала, что он швед. Он ездил по Москве по international student card, выдавая гаишникам, что это международные права и что он представитель какой-то большой европейской компании. Также у него были какие-то свидетельства, что он сдавал кровь по всему миру и был представителем Красного Креста. На самом деле это все была фуфляндия полная.

Финны реконструировали цирк, так он удачно втюхивал им кроличьи шубы неприметного вида, выдавая их за редкую сибирскую шиншиллу. Так он и существовал. При этом мы умудрялись снимать, он был как бы директор «Арт Пикчерс». Но у Юси были очень сложные отношения с деньгами. Приезжаю я как-то к нему домой, чтобы отвезти на съемочную площадку, а у него там полный двор чеченцев. Одного я знал прекрасно, Вадик его звали. Я говорю:

– В чем проблема?

– Ни в чем, просто Юхан обидел, обманул.

Я поднимаюсь к нему, говорю:

– Слушай, Юся, надо как-то решать этот вопрос. Они там сидят, сейчас ножами будут тебе задницу колоть.

– Пусть приходят, я жду.

И сидит с кухонным тесаком. Я говорю:

– Может, ты все-таки извинишься? Как-то решим эту ситуацию.

– Не пойду, я прав.

Там внизу они правы, тут наверху он прав. Все это происходит во дворе простой московской пятиэтажки. В итоге я спустился вниз, и Вадик мне говорит:

– У него там есть «Опель-Вектра» красный.

– Забирайте, потом сам с тобой вопрос закрою, – облегченно говорю я.

Поднимаюсь наверх к Юхану.

– Отдавай ключи. Резать тебя не будут, а машину надо отдать.

Отдали машину, проходит дней десять, я собираю деньги, приезжаю к Вадику, забираю машину Юхана, приезжаю в тот же двор, счастливый, что все закончилось. И тут с двух сторон подъезжают шесть «восьмерок» «Жигули» – мокрый асфальт, длинное крыло, ну все как положено: теперь солнцевские. И спрашивают:

– Юхана машина?

– Да…

– Отдавай сюда.

– Не-е-е-ет!

Вадик-чеченец в ту зиму погиб: вылетел с моста в Москва-реку и ушел под лед.

Был единственный ресторан в Москве с дискотекой, куда сложно было попасть, – «Интурист» на улице Горького по субботам. Туда все пытались прорваться, например грузины, выдавая себя за итальянцев. Но югославские студенты обычно помогали. Тогда только начался Карабах, и приехали мы туда всей компанией: Ваня Охлобыстин, Кеосаян и Юхан в том числе на его машине. А до этого Тигран фломастерами разрисовал всю машину: «Свободу бедным армянам, Карабах наш». Напились, как водится, оставили машину, уехали к нему на Мосфильмовскую, где мы все жили: и я, и Света, и Сережа наш там родился. Приезжаем на следующее утро – машина стоит вся закрытая аккуратненькими картонками. Я вызвался сесть за руль, остальные отошли в сторонку, подошел с ключами, открыл, тут меня и забрали в отделение, в 108-е!

Юхан уезжает на фестиваль документального кино с какой-то своей песней. До этого он не поленился заехать во вгиковскую общагу к таджикам: как-то дорогу надо скрасить, купил у них отменной чуйской травы. Сидит на перроне вокзала и приколачивает. Рядом сидит мужчина. Заколотив огромную штакетину, Юхан прикуривает и говорит:

– Не хотите, извините, пожалуйста, господин хороший, покурить?

– Конечно, хочу.

И показывает ксиву майора милиции. Его тут же закрывают. Во ВГИК приходит дикое письмо…

Во ВГИКе у меня спрашивают:

– А где ваш товарищ Юхан?

– А что он натворил?

– Нет, ничего. Просто он не появлялся полтора года. Но вы ему передайте: если он захочет дальше учиться, мы его всегда примем.

Сашка Баширов, мой однокурсник, ставил этюд «Появление Мефистофеля». Он нам с Юханом говорит:

– Постойте на световой пушке во время показа.

Это такой прибор, который направляешь на человека, и луч света выхватывает его из темноты.

– Когда тебя подсвечивать? – спрашиваю я.

– Как увидишь, что я вышел на авансцену, тогда и врубай!

Мастерские маленькие, это не зал какой-нибудь. Сидят Тамара Федоровна Макарова, Сергей Аполлинариевич Герасимов – и это не перестройка, это 1984 год. Юхан на листах кровельного железа исполняет «гром», бьет железяками по батарее и всячески усугубляет появление Мефистофеля. В какой-то момент зажигается свечка, и мы видим Баширова, косматого, который с бумагами работает, я готовлюсь к своей секунде, когда я должен выстрелить из световой пушки. Я световых дел мастер, Юхан на «громе», Саша Баширов должен был обеспечить появление Мефистофеля. Впереди Тамара Федоровна и Сергей Аполлинариевич, а мастерская маленькая. Баширов выходит, я включаю пушку, а он голый – штука как раз напротив Сергея Аполлинариевича. Все. Скандал. Вопли, крик. В результате, правда, Герасимов назвал нас звездной мастерской, но выговоры получили все.