Карл Теодор Дрейер - О кино. Статьи и интервью

Когда речь идет о способностях или уме такого актера, как Яннингс, то, конечно же, возможно, что его построенная извне работа по чувству и темпераменту может приблизиться к спонтанно проявившемуся искусству интуитивного актера, но всегда будет оставаться то различие, которое существует между правдивым и неправдивым, настоящим и ненастоящим, между искусством и подобием.

Я не могу отказаться от такого восприятия, оно крепко сидит во мне, но, чтобы не получилось так, будто читатель написал свое письмо напрасно, я с удовольствием признаю, что игра Яннингса в «Traumulus», возможно, является его самой успешной и совершенной актерской работой на сегодняшний день.

1936

Режиссер Бернар Дешан – птица невысокого полета. Он не тонет в пучине чувств, не поднимается до вершин поэзии. Его приземленные наблюдения с горем пополам нанизываются на очень тонкую красную нить, которая становится сюжетом его фильмов. Кропотливая работа, скрупулезное собирание воедино сотен мелочей, которые одновременно радуют и печалят нас. Итоговый результат весьма скромен, и это потому, что слагаемые величины незначительны. Получается фильм-мелодрама, который претендует на то, чтобы быть куском жизни, но не становится им, потому что режиссер впадает в сентиментальность.

Фильм «За бульварами Парижа» состоит из двух частей. Действие второй части разворачивается 10 или 12 лет спустя, и это моментально снижает драматичность сюжета.

Первая часть повествования пронизана иронией, которая действует благотворно, уравновешивая серьезность и фарс. Зритель с удовольствием наблюдает за двумя прекрасными детьми – уже ради них одних стоит посмотреть этот фильм, – а у Дешана появляется возможность показать свою руку в зарисовках парижского мелкобуржуазного общества.

Но эти способности подводят его во второй части фильма, когда действие переходит в драматическое русло и требуется раскрытие человеческих отношений. Здесь Дешан полностью сдает свои позиции и становится банальным и заурядным.

Начало у фильма хорошее и многообещающее, но в итоге чувствуешь разочарование, ведь кроме замечательной игры детей, особенно мальчика, фильм не дарит нам ничего нового. Пьер Ларке неплох в том, что касается актерской игры, но он не может заставить зрителя сочувствовать ему в тот момент, когда взрослые дети уезжают и его героя охватывает чувство одиночества.

Создавая датский текст, Пол Роймот сделал фильм совсем уж датским. Не сомневаюсь, что он превосходно знает французский язык, но всем давным-давно известно, что для хорошего переводчика важнее разбираться в тонкостях родного языка, нежели иностранного. Роймот перевел «Guignol» [11] Гиньоль (фр.) . как «Dukketeater» [12] Кукольный театр (дат.). . Не правильнее было бы использовать здесь «Mester Jakel» [13] Популярный персонаж датского театра марионеток, похожий на немецкого персонажа по имени Касперль. ? И зачем нужно было уходить от прямого перевода сленгового «marrant» [14] Смешной, забавный (фр.). ? Датский уличный мальчишка в подобной ситуации сказал бы либо «sjov» [15] Веселый, смешной (дат.). , либо «spy» [16] Шутливый (дат.). . Французское «zut» [17] Черт возьми! (фр.) также звучит намного сильнее, чем «saa!» [18] Ну (дат.). у Роймота. Здесь, скорее, был бы уместен его ближайший эквивалент в датском: «saa for pokker» [19] Ну, черт побери! (дат.) .

1936

Фильм по «Анне Карениной» представляет собой лишь бледное подобие романа Толстого. Сценарий писался тремя авторами. Эти три господина прошли по тексту знаменитой книги на высоких ходулях. Стремясь не упустить ничего существенного, они упустили единственную по-настоящему важную деталь: дух книги. Его здесь попросту нет. Все основные сцены сохранились, но они приглажены и укорочены, лишены глубины и изящества.

Мало того что содержание фильма свелось к крат кому пересказу книги, так еще и действующие лица из живых и страдающих людей превратились в манекены.

Если экранизация романа Толстого не преследует иной цели, кроме как идеально передать обстановку и костюмы соответствующей исторической эпохи или изобразить правильное исполнение мазурки, при котором танцоры попадают в такт, то режиссера фильма Кларенса Брауна не в чем упрекнуть. Но если он видел свою задачу в том, чтобы заставить актеров забыть, кто они, если он хотел добиться от них такого глубокого погружения в образ, когда они бы слились с персонажами романа, плакали и смеялись вместе с ними, – в этом случае он потерпел неудачу.

Что игра актеров пуста и банальна, ясно сразу; тяжелые веки, затылки, губы, кривящиеся в улыбке или презрительной усмешке, глаза с поволокой – все это в фильме есть. Но в нем нет жестов, нет эмоций, которые заставили бы нас поверить, что мы стали невидимыми свидетелями реальных событий. Актеры играют: они далеки от нас. Их скованность, их страх перед камерой и микрофоном отнюдь не идут на пользу фильму; на язык просится выражение «актеры, застегнутые на все пуговицы». Вина за несколько чудовищных режиссерских «находок», явленных нам в этом фильме, – вроде кадров с обеденным столом, уставленным яствами (в начале картины), или с бальной залой, снятой через струны арфы, – лежит, вероятно, не только на режиссере, но в равной степени и на операторе. И кого же винить, как не оператора, за несколько крайне неудачных крупных планов, на которых Грета Гарбо предстает костлявой худышкой, – тем более что в иные моменты он умеет показать ее в чрезвычайно выгодном свете? Грета Гарбо, как и все другие артисты, играет «по-голливудски». Ее роль не находит отклика в сердцах зрителей. Даже когда ее возлюбленный падает с лошади, она остается чопорной и холодной; в сцене с сыном она не способна изобразить хоть какое-то подобие материнской нежности.

В книге по мере чтения события становятся все более и более драматичными; в фильме же зритель с каждым новым кадром теряет интерес к действию. Последняя четверть фильма состоит из бесконечных диалогов, которые тянутся мучительно медленно. Даже конец лишен какого бы то ни было драматизма. Граф Вронский вспоминает Анну Каренину и смотрит на фотографию Греты Гарбо, заключенную в рамку. Таков последний кадр фильма. В Голливуде решили не идти дальше. Или, может быть, вернулись к тому, с чего начинали?

1936

Существует мнение, что если и снимать фильм о Хансе Кристиане Андерсене, то это следует делать непременно в Дании. Все также согласны с тем, что бюджет у этого фильма должен быть большим и что работа должна быть выполнена блестяще – с тем чтобы картина могла дать полное представление о великом датском поэте и послужить пропагандой датской культуры и искусства.