Андрей Пшеничников - Что случилось на перевале Дятлова? Опыт диванного расследования

Самым старшим среди студентов и выпускников УПИ в группе Дятлова был Александр Колеватов, 1934 г. р. Снова у Буянова он числится как инженер, выпускник УПИ, но у Ракитина – как студент 4 курса физико-технического факультета. Александр до политеха успел закончить Свердловский горно-металлургический техникум, уехать в Москву, поработать там старшим лаборантом в секретном институте министерства среднего машиностроения, занимавшимся разработкой материалов для атомной промышленности. Работая в Москве, Александр поступил во Всесоюзный заочный политехнический институт, отучился один год и перевёлся на второй курс Свердловского политеха.

Теперь перейдём к ребятам из состава группы Дятлова – выпускникам УПИ. Их было трое.

Рустем Слободин, 1936 г.р., выпускник механического факультета УПИ, работал инженером закрытого отраслевого конструкторского бюро. Как отмечает Ракитин в своей книге, Рустем был русским, а его имя – дань интернациональной моде того времени. Рустем играл на мандолине и взял её в поход.

Николай Тибо-Бриньоль, 1935 г.р., выпускник инженерно-строительного факультета УПИ, работал прорабом в Свердловске. Тибо, как пишет Ракитин, происходил из рода французских горных инженеров, несколько поколений отработавших на Урале. Отец Николая в сталинские годы был репрессирован, и мальчик родился в лагере, где содержалась его мать.

Георгий Кривонищенко, 1935 г.р., выпускник энергетического факульета УПИ, работал инженером комбината №817 города Челябинск-40 – режимном объекте, где вырабатывался оружейный плутоний. В 1957 году там произошла крупная авария с выбросом радиоактивный веществ, в ликвидации последствий которой Георгий принимал участие. Друзья называли Георгия Кривонищенко Юрием. Он дружил с Дятловым, участвовал во всех его походах. Вообще, все ребята в группе Дятлова были хорошо знакомы друг с другом.

Единственным малознакомым для всех человеком в группе был Семён Золотарёв, самый старший из ребят, 1921 года рождения, участник Великой Отечественной войны, выпускник Минского института физкультуры, старший инструктор Кауровской турбазы. Семён Золотарёв просил называть его Сашей, и потому во многих документах и воспоминаниях фигурирует под этим именем. Его личность больше всего вызывает дискуссий среди дятловедов. Вот и Ракитин, как заправский детективщик, сразу начинает загадывать загадки и сгущать атмосферу повествования. Так, Ракитин указывает, что Семён принадлежал к поколению, наиболее пострадавшему в годы Великой Отечественной войны (из призывников 1921—1922 гг. р. в живых осталось только 3%). Семён же прошёл почти всю войну и даже не был ранен. Труд инструктора турбазы в трудные послевоенные годы Ракитин в своей книге изображает чуть ли ни как блатную работу. Странным показалось Ракитину и то, что Золотарёв в свои 38 лет был холост, а также не забыл упомянуть о его татуировке с наколотым именем «Гена», и много ещё чего. Честно говоря, я уж было подумал, что к концу книги Золотарёв окажется уголовником-рецидивистом, который и порешил ребят. Но нет. У Ракитина Семён Золотарёв в конце концов оказывается сотрудником спецслужб, контрразведчиком, который во время похода должен был контролировать эту самую «контролируемую поставку», а на роль двойного агента, носителя «поставки», представлявшую собой загрязнённую радиацией одежду, Ракитин определил Георгия Кривонищенко.

Однако даже если умерить фантазию Ракитина, то один вопрос по Семёну Золотарёву всё равно остаётся. Почему он – инструктор по туризму, который сам мог водить людей в походы, пошёл рядовым участником в поход вместе с группой Дятлова? Ответ на этот вопрос станет понятным, если посмотреть учётную карточку инструктора по туризму Золотарёва. Там были отмечены все походы, в которые он ходил. Так вот, среди этих походов нет ни одного 3-й категории сложности. Ему нужен был этот поход для повышения своей квалификации. Перед походом Золотарёв уволился с Кауровской турбазы. Это тоже не должно вызывать никаких подозрений. Работа у него была сезонная, а сразу после окончания похода он намеревался уехать домой к матери на Кубань. А вот другой факт может быть интересен. Известно, что Семён Золотарёв первоначально планировал идти в поход с другой группой – Согрина, по Полярному Уралу. Это тоже был поход третьей категории сложности. Но буквально в последний момент он изменил решение и попросился в группу Дятлова – из-за сроков. Поход Дятлова должен был закончиться раньше. Этот факт интересен тем, что он противоречит версии Ракитина, указывая на то, что никакой заранее спланированной операции по «контролируемой поставки» не было. Иначе Золоторёв был бы введён в группу Дятлова заранее, так как в противном случае возникал риск, что дятловцы откажутся принимать к себе неизвестного человека. Например, у Людмилы Дубининой в дневнике есть такая запись от 24 января, т. е. сделанная в то же время, когда Зина Колмогорова писала письмо своей подруге: «Этого Золотарёва сначала никто не хотел брать, ибо человек он новый, но потом плюнули и взяли». Конечно, данный факт можно объяснить и так: что, мол, Золотарёва ввели в группу неожиданно для того, чтобы создать впечатление случайности его попадания к дятловцам, и тем самым отвести от него всякие подозрения в том, что он попал в группу для выполнения какой-то тайной миссии. Однако это уже более сложное объяснение, а значит, менее достоверное.

Таков был состав туристической группы Игоря Дятлова. Зина Колмогорова писала письмо своей подруге Вале примерно в 3 часа ночи, в мчащемся на север поезде, когда ребята уже напелись песен и укладывались спать. Заканчивает она его словами: «А за окнами встаёт уральская тайга».

Рано утром 24 января обе группы прибыли в Серов. Здесь предстояла пересадка на поезд до Ивделя. По непонятным причинам ребят не пустили внутрь вокзала (может быть, вели себя слишком шумно), и они расположились на привокзальной площади. В Серове «произошёл один небольшой казус», как написала в своём дневнике Людмила Дубинина. В общем, парни начали требовать у Дубининой деньги на поход в столовую, но Дубинина отказалась выдавать деньги, очевидно, посчитав, что столовая в их положении – слишком большая роскошь. Парни её отчитали за это, назвав жадиной и скупердяйкой, а Георгий Кривонищенко, то ли в шутку, то ли всерьёз, решил изобразить побирушку, и с песней и снятой шапкой стал обходить народ, за что его забрали в вокзальное отделение милиции. Так что пришлось идти его вызволять. Всё закончилось благополучно. К этому происшествию ребята отнеслись легкомысленно, «было смешно», как записала в своём дневнике Колмогорова. Между тем Ракитин в своей книги даже эту ребяческую выходку сумел включить в канву своей версии. По его мнению весь этот спектакль был разыгран специально, и в отделении милиции Кривонищенко уточнил детали предстоящей операции. Ракитину в своей книге буквально за каждым углом мерещатся агенты КГБ. Однако когда уже в поезде Серов-Ивдель к ребятам пристал «молодой алкоголик», требуя у них якобы украденную бутылку водки, и его пришлось сдавать милиции, то тут Ракитину уже не хватило фантазии, как бы и этот инцидент ввести в свою версию, и «молодой алкоголик» остался просто алкоголиком.