Василий Храмцов - Записки редактора. Наблюдения в пути от журналиста до главного редактора

Там шла обычная работа. Весна и сюда проникла. Солнечный свет, проходя через окна, в теплых испарениях казался лучами прожекторов. Настроение юноши было прекрасное, будто и самого его солнышко освещало изнутри.

Доярки в белых халатах и косынках казались ему необыкновенно красивыми. Особо нравилась ему Мария Ивановна Юношева. Василий залюбовался ее работой. Движения женщины было несуетливы, обдуманны. Она была в расцвете сил, стройна не по годам и очень пластична. Казалось, что она не работает, а развлекается игрой в доярки. После доильного аппарата она неспеша додаивала коров вручную. И это у нее получалось красиво. Каждую корову она называла по имени, гладила и разговаривала с ней. Дойку она закончила позднее всех. Но и молока сдала учетчице больше других.

Опубликовали его письмо без поправок и определили ему жанр – репортаж. Начинающий автор был этим очень доволен. Но доярки другого коровника буквально набросились на него. Это были молодые задорные девчата, певуньи и плясуньи. С ними Василий дружил, ходил в кино и на танцы. Среди них была и его двоюродная сестра Надежда.

Около Василия собрался весь комсомольско-молодежный коллектив коровника.

– Разве мы хуже работаем? – наседали девушки. – Там коровы раньше отелились.

– Теперь посмотри новую сводку: мы уже обогнали их, больше надаиваем молока! – говорила Надя.

– А Марья Ивановна – никакой и не передовик! – сказала острая на язык красавица Лида. – Петр Семенович, бригадир, к ней неравнодушен. Он, наверно, и приписывает ей надои.

– А скотник Михаил лучшие корма подкладывает ее коровам, – добавила Наташа.

Василий не знал, что и подумать. Марию Ивановну, казалось, все уважали. Если собрание – она всегда в президиуме. Да и опыта ей не занимать. Она доила коров уже тогда, когда комсомолки в школу бегали.

Обескураженного автора выручил скотник Филимон.

– Пойдем, Василий, покурим.

В тамбуре коровника он сказал, приглушив голос:

– Я точно знаю, что бригадир ей надои не приписывает и Михаил лучшие корма не подкладывает. Здесь дело в другом. Но доказать это трудно. И доярки, и скотники знают, что коровы у нее не самые лучшие. Все мы считаем, что она воды добавляет в молоко. Но как она это делает, непонятно. Разоблачить ее никак не удается. Побеседуй с моим свояком, Михаилом. Я вечерком к нему зайду, побеседую, чтобы он тебе доверял.

Скотника Михаила селькор хорошо знал. Огромного роста, в высоких резиновых сапогах, в шапке набекрень, с обнаженной волосатой грудью, он мог служить натурщиком для портрета сельского рубахи-парня. Василия он встретил широкой улыбкой и, закурив сигарету, признался, что давно подозревает Марию Ивановну в жульничестве. Но как это доказать?

Решили вместе вывести доярку на чистую воду. Уговорили присоединиться к ним учетчицу, жену Филимона. Она охотно согласилась.

Заговорщики установили за женщиной негласное наблюдение. Но ее поведение было безукоризненным. Надоенное молоко она, как все, сдавала через молокомер. Все действия доярки были на виду и не вызывали подозрения.

С дойки передовая доярка ушла как всегда, позже всех, аккуратно развесив и расставив по своим местам молочную посуду. Как только Мария Ивановна, переодевшаяся в шикарное пальто, покинула помещение, друзья внимательно осмотрели ее рабочее место. Придраться было не к чему. Вся молочная посуда чисто вымыта и поставлена вверх дном, чтобы и капли воды в ней не осталось. Не привлекло внимания и то, что в подвешенном на крюк ведерке оказалось литра два чистой воды. Водой запасались и другие доярки. Перед началом дойки они разбавляли ее кипятком и уже теплой подмывали вымя коров. Так они экономили время.

За неделю наблюдатели не продвинулись ни на шаг. И вдруг Василий, заступивший на негласное дежурство, заметил: Мария Ивановна работу начала не с похода за горячей водой, а с набора холодной. Видимо, забыла запастись? Когда доярки разошлись, заглянули в знакомое ведро. В нем – вода. Но и в следующий раз доярка начала работу с набора холодной воды. В чем же дело? Куда девается заранее набранная вода?

И вдруг наблюдателей осенило: доярка выливает запасенную воду в подойник! А потом доит в него коров. В бидон, куда она сдает молоко, входит двадцать литров, так что два литра воды заметить в большой массе невозможно. А до того, сколько раз женщина набирает воду для подмывания вымени, никому нет дела. Не оттуда ли самые высокие надои?

Договорились устроить засаду. Михаил спрятался в укромном месте, откуда отлично видел Марию Ивановну. Догадка заговорщиков подтвердилась. Доярка незаметно, даже не нагнувшись, вылила воду из ведра в подойник.

Осталось уличить обманщицу с поличным. Обсуждали разные варианты.

– Надо что-то в воду положить, – предложила учетчица. – И когда она будет сливать молоко в молокомер, это останется на марле.

Стали обсуждать, что подложить в ведро. Пробку или щепку – нельзя, они будут плавать, и доярка их увидит. Гайку? Она стукнет о металл ведра и подойника. Как же сделать так, чтобы доярка ни о чем не догадалась? Дома провели несколько опытов. И решение было найдено.

Наконец, изложили свои догадки председателю группы народного контроля Сергею Евсюкову. Он отнесся к заявлению очень серьезно. Чтобы обвинить в жульничестве орденоносца, члена бюро райкома партии и лучшую доярку колхоза, нужны были не только неопровержимые доказательства, но и определенное мужество.

Но троица не сомневалась в своей правоте и настаивала на организации публичной проверки.

Евсюков пришел к началу дойки в сопровождении депутата районного совета Виктора Гришина. Они расположились рядом с учетчицей. Михаил и Василий тоже были неподалеку. И вот настал решительный момент. С последними струйками молока на марлевый фильтр молокомера из подойника Марии Ивановны упал какой-то белый предмет.

– Что это у тебя из подойника выпало? – спросил Евсюков.

– Не знаю. Откуда что взялось…

– Зато мы знаем! – сказал Михаил, быстро взял и подал контролеру перетянутый нитками сверток из полиэтиленовой пленки. – Разверните его и прочтите.

Евсюков освободил сверток от ниток. Внутри оказалась увесистая гайка, обернутая в белую бумагу, на которой было написано: «Мы, скотник Михаил, учетчица Зинаида и электромеханик Василий опустили эту гайку с запиской в ведро доярки Юношевой, подозревая, что она выльет находящиеся там 2 литра воды в подойник».

– Что скажешь на это? – спросил депутат.

– Это мне подстроили! Я ничего не знаю! – громко закричала Мария Ивановна. Она побледнела, губы ее тряслись, взгляд лихорадочно бегал от одного участника к другому. Доярки коровника прислушивались к разговору и многозначительно переглядывались.