Коллектив авторов - Глобальные элиты в схватке с Россией

Наиболее заметным проявлением нового формата отношений в элите стала институционализация и легитимация обновленной системы контроля правящих групп по отношению к массовым слоям. В этом отношении трудно переоценить значение событий 9/11 в США, ставших импульсом для существенной трансформации системы идеологического и специального контроля в стране.

В первую очередь, речь идет об объединении двадцати двух ранее автономно существовавших ведомств и агентств, отвечавших за различные аспекты национальной безопасности страны (от пограничных войск до внешней разведки), в единое Министерство внутренней безопасности (Department of Homeland Security).

«Нападение на Америку» привело к усилению репрессивного законодательства США, включая принятие Patriot Act (2002 г.) и Intelligence Reform Act (2004 г.), многократно расширивших возможности идеологического и специального контроля, создание нормативной базы и внедрение практик контроля за частной жизнью граждан (включая досмотр электронной переписки, прослушивание телефонных разговоров и т. д.), использование силовых методов по отношению к подозреваемым в совершении преступлений и заключенным. Принятие (в октябре 2006 г.) Закона о военных комиссиях, официально разрешивших пытки заключенных, и утверждение (в июле 2008 г.) Сенатом закона, касающегося правил электронной слежки американских спецслужб за лицами, подозреваемыми в терроризме. Одним из главных положений документа стал пункт о судебном иммунитете для телекоммуникационных кампаний, тайно сотрудничающих со спецслужбами США в программе прослушки.

Избрание в ноябре 2008 года президентом США демократа (и «миротворца») Барака Обамы мало что изменило. Согласно федеральному Закону об улучшении охраны зданий и территорий 2011 года (H.R. 347); можно получить наказание в виде 10 лет заключения за участие в акции протеста на территории, находящейся в тот момент под охраной Секретной службы. А в 2012 году Верховный суд США разрешил силовым структурам при обыске раздевать арестованных догола, причём независимо от тяжести совершённых ими деяний.

По справедливой оценке Е. Б. Зюзиной, «компромиссный, гибкий стиль политического взаимодействия и практика внутриэлитного консенсуса в целом являются важнейшими системными характеристиками американской элиты, институционализированными в политическом торге… Между членами элиты могут существовать разногласия, но их объединяет консенсус относительно сохранения политической системы такой, какова она есть, и они действуют согласованно, особенно когда система оказывается под угрозой. Иначе говоря, элиты едины в подходе к основным ценностям социальной системы, расходясь лишь в частных вопросах».

Не обладающий демократическим потенциалом, но достаточно гибкий внутриэлитный консенсус является одним из основных гарантов стабильности политической системы США. Предположения (или даже надежды) некоторых авторов – например, британский интернет-портал YouGov (https://today.yougov.com/) утверждает, что многие жители США (43 % респондентов среди республиканцев и 20 % среди демократов) вполне могут представить ситуацию, когда они бы поддержали военный переворот в своей стране, – относительно возможности изменения данной парадигмы в обозримой перспективе, скорее всего, останутся иллюзорными.

Китайские элиты издавна являются предметом внимания и изучения мировой науки. Еще бы – ведь именно они обеспечили устойчивость китайской цивилизации: единственной непрерывно существующей и развивающейся вот уже почти пять тысяч лет. Никакие нашествия «варваров» или вторжения «цивилизованных наций», никакие катастрофы и невзгоды не смогли уничтожить «матрицу» из иероглифики, традиционных философских и этических учений, а также уверенности в превосходстве Поднебесной над ближними и дальними соседями, не смогли вытеснить эту «матрицу» из китайской нации и, особенно, из её элиты. При соприкосновении с другими цивилизациями китайцы заимствовали от них полезные элементы и применяли к собственным нуждам, китаизировали. Так было с пришедшим из Индии буддизмом, с тюркскими приемами ведения войны, с монгольскими административными нормами, с советской социалистической системой, с американской капиталистической системой…

Правящие элиты вместе со своими царствами, империями и республиками переживали периоды расцвета и упадка, но в Китае всегда находилось достаточно пассионарных, умных и умелых людей, чтобы снова нарастить плоть на костяк, который из века в век держит государство и общество.

Элиты современного Китая вызывают самое пристальное внимание именно сейчас, поскольку КНР достигла небывалого за последние столетия уровень экономического, военного и политического могущества. Впереди открываются просторы, по которым китайские кормчие еще никогда не прокладывали путь. Силы, вовлеченные в обсуждение дальнейшего курса, придерживаются подчас противоположных взглядов, и поиск «золотой середины» идёт с видимыми трудностями. Это касается как экономики и внутренней политики, так и глобальной стратегии. От выбора долгосрочного курса и даже от принимаемых тактических решений всё явственнее зависят не только будущее самого Китая, но и соседей, всего мира. Сами же решения зависят от качества элиты.

Формирование новой китайской элиты началось в рамках Компартии Китая еще в 20-е годы XX века, ускорилось после прихода КПК к власти в Китае в 1949 году. Всего через 20 лет в ходе «культурной революции» первое поколение коммунистической элиты было в значительной степени ликвидировано. Создание, по существу, новой элиты с использованием остатков кадров предыдущего поколения приняло упорядоченный характер только после преодоления «смутного времени» маоцзэдуновских экспериментов 60-х-70-х годов. Отбором кадров для продвижения вместо узкого круга приспешников Мао Цзэдуна и его жены Цзян Цин снова занялся Организационный отдел ЦК КПК, во многом копировавший методы деятельности соответствующей структуры ЦК КПСС. Растущую роль при решении судьбы перспективных кадровых работников стали играть успехи в выполнении партийных решений, особенно параметров экономического развития. Дело дошло до того, что в партию стали принимать успешных предпринимателей, хотя для этого и пришлось принять целый ряд решений, включая изменения в Устав Компартии. Элита приобрела национальный, а не классовый характер.

Меритократический принцип стал определяющим в немалой степени благодаря совпадению с традиционным для китайского общества механизмом выдвижения талантов, который просуществовал почти две тысячи лет, вплоть до начала XX века. Этот механизм под названием «кэцзюй» состоял из экзаменов нескольких уровней и служил «кадровым лифтом», позволявшим провинциалам и простолюдинам занимать ключевые посты в столице и даже при дворе Сына Неба. Как в старину, так и сейчас немалую роль играют родственные и земляческие связи, но на первый план выходят всё же «деловые и политические качества». Еще один механизм формирования, а точнее – селекции нынешней элиты называется «Комиссия по проверке партийной дисциплины ЦК КПК». По существу, это важнейшая спецслужба, возглавляемая сейчас Ван Цишанем, одним из семи членов Постоянного комитета Политбюро ЦК.