Игорь Ваганов - Сталинград – от поражений до победы. (Из дневника парторга)

Быстро пронеслась короткая июньская ночь. А наутро, возвратившись в город, все узнали о том, что началась война, и немцы уже бомбят западные окраины страны.

На второй день войны (официально его уволили с работы на четвёртый день войны), Иван Максимович ушёл добровольцем на фронт (он был направлен в один из военных лагерей Свердловска, где формировались маршевые роты свердловчан, ревдинцев, тагильцев, горняков близлежащих рудников и колхозников окрестных сёл).

(Из дневника И. М. Ваганова . Точная дата неизвестна .)

Никогда не сотрётся из памяти ясный июльский день сорок первого года, когда наша колонна покидала воинские казармы. Стройные ряды батальонов растянулись по улице Луначарского. Рабочие, колхозники и служащие, одетые в военную форму, бодро шагали по мостовой. Это были первые формирования Отечественной войны, и проводить нас пришли жители большого города. Играл духовой оркестр, по улице плыла мелодия строевой песни. Я помню, прекратилось тогда трамвайное движение по улице Луначарского, а люди, провожая нас, не отрывали своих взглядов от крепких уральских пареньков. Это было естественно. У многих среди нас были сыновья, братья, любимые или просто товарищи.

Вскоре мы миновали дом Промышленности, оперный театр, пересекли улицу Ленина и мимо дома Красной армии, мимо пионерского парка спустились к вокзалу. Здесь было также многолюдно. Проводить нас пришли представители общественных организаций. Было много сказано тёплых слов и пожеланий. С ответным словом выступил высокий, стройный солдат, с приятным лицом и большими карими глазами. Это был Пётр Захаров, вчерашний рабочий одного из Тагильских заводов.

На фронт мы тогда ехали как одна семья. Многие солдаты и офицеры были из одних цехов и колхозов. Ехали два брата Овчинниковы из Камышлова, братья Сохрановы из Ревды, отец и сын Медведевы из Свердловска. В полку не было такого человека, у кого бы не было родственников или общих знакомых. Но скоро военные дороги нас разъединили, развели в разные стороны.

В конце января 1942 года советские войска попытались совершить наступательные действия против немцев в направлении Барвенково. Операция проходила в постоянном напряжении, поскольку противник сумел основательно укрепить свои оборонительные рубежи. (Наступление продолжалось 13 дней.) К 24 января 1942 года противник выдохся, и 24 января наша кавалерия ворвалась на улицы Барвенково, была также отбита у противника железнодорожная станция Лозовая. Но силы наших войск вскоре иссякли, наступательные действия прекратились, хотя продолжались фланговые бои. Окончательно Барвенковская наступательная операция закончилась 31 января 1942 года. В результате наша армия продвинулась в западном направлении на 90 километров в виде так называемого Барвенковского выступа.

Весной 1942 года немецкое командование попыталось взять инициативу в свои руки. К этому времени на советско-германском фронте было собрано 217 дивизий и 21 бригада (80% сухопутных войск вражеской коалиции). В начале мая 1942 года войска вражеской коалиции захватили Керченский полуостров, начался штурм Севастополя, и в июне немцами было сосредоточено против защитников города до 300 тыс. солдат, свыше 400 танков, около 900 самолетов.

Одновременно с этим начались бои в районе Харькова. Наши войска рвались на оперативный простор из узкого горлышка Барвенковского выступа и огибали при этом Харьков с юга. В то же время другая воинская группировка, действовавшая со стороны Волчанска, огибала Харьков с севера. Планировалось, что обе эти группировки сомкнутся и стиснут немцев в солидный «котёл». Но этим планам не суждено было сбыться. Сопротивление противника нарастало, наше материально-техническое снабжение отставало. Были просчёты со стороны командования, которое не смогло правильно оценить обстановку. 16 мая 1942 года было последним днём нашего наступления. 17 июня начался прорыв группировки танков Клейста с юга в направлении Барвенково. Одновременно войска Паулюса наступали с севера. После полудня немцы заняли Барвенково. 19 мая возникла реальная угроза полного окружения наших войск в районе Барвенковского выступа. Против танков Клейста была брошена в бой кавалерия Плиева. Шансов на успех не было, тем более, что действия Клейста были поддержаны самолетами 4-го воздушного флота Рихтгофена. 23 мая Клейст и Паулюс полностью отсекли от основных сил Барвенковский выступ и окружили все армии маршала Тимошенко.

В мае 1942 года с группой офицеров, возвращавшихся из госпиталя, Иван Ваганов пришел в село близ Барвенково, где был питательный пункт, и можно было перед отправлением в свой полк поесть и получить сухой паёк.

Война шла уже второй год, оккупанты шагали по исконным русским областям, рвались к основной водной артерии страны – к Волге. Все жители многонациональной России давно уже поняли, что отсидеться по углам не удастся – в противном случае немцы достанут и в глухой тайге, и в степях, и в горах. Надо сражаться до последнего патрона каждому в соответствии своим знаниям и воинской подготовке. А шкурникам и трусам дорога одна – под трибунал!

К этому времени вчерашний школьный учитель математики стал опытным боевым офицером и политработником, парторгом полка. Не счесть кровопролитных боёв 1941 года, в которых ему довелось участвовать. Ивану Ваганову пришлось отступать по болотам Белоруссии, терять земляков, боевых товарищей. Теперь он на всё имел своё собственное мнение. Как-то раз, когда наши войска «по тактическим соображениям» оставили Минск, Иван Ваганов в разговоре сказал своему знакомому офицеру из политотдела: «Что-то много мы сдаём городов по тактическим соображениям!» Дорого обошлись Ивану Ваганову эти слова. В этот же день он был вызван в политотдел, и много пришлось ему услышать различных эпитетов по своему адресу. Он был назван трусом, паникёром, но так и не понял, почему мы оставляем сёла и города. Не понял потому, что был воспитан на цитате, которая говорила о том, что чужой земли мы не хотим, но и своей земли ни одного вершка никому не отдадим, что на удар врага ответим тройным ударом, что войну поведём на территории того государства, которое осмелится навязать нам войну. А что получилось: мы отступаем, мы отдаём свои города и целые области. И это не только потому, что на нас внезапно напали, но потому, что мы оказались слабее. Противник сильнее нас в воздухе, у него больше танков и пушек. Иван Ваганов всё время думал: знали ли наши старшие военные товарищи, что враг нас сильнее? И Ивану Ваганову казалось, что они знали. Так почему же они молчали?