Тимофей Сергейцев - Мировой кризис. Восток и запад в новом веке

Русская трагедия – воистину трагедия, поскольку Россия в начале XX века действительно взяла на вооружение максимальные целевые установки европейской цивилизации Нового времени, сама являясь носителем иной, хоть и родственной цивилизации и культуры. Затем, при реализации этих установок, довела их до логического завершения, устремившись к западной утопии светской веры как к реально достижимой цели (чего сама западная цивилизация никогда не делала). Теперь мы стоим по ту сторону этого предельного перехода. По ту сторону западноевропейской культурно-цивилизационной мечты. Мы теперь знаем о ней все. Теперь нужно понять и осмыслить знаемое.

Эта роль пока еще не является лидерской, поскольку за нами никто пока не идет. Нас просто никто не в состоянии понять, поскольку мы еще не поняли себя сами. Однако в обозримом будущем, когда другие народы переживут крах исторического рывка к утопии, когда погибнет социальная религия (а она недолговечна), мы, возможно, окажемся в лидерской позиции. Если выживем.

Еще раз хочу подчеркнуть: в век глобальной войны Россия выступает как протагонист этого процесса, главный герой мировой трагедии. Россия – не территория какого-то там «эксперимента», а главная организационная точка мирового процесса ХХ века, его эпицентр. В этом заключается окончательный ответ на вопрос о так называемой русской идее, которую мы якобы утратили и теперь должны разыскивать днем с огнем на манер Диогена. Вместо воображаемой «идеи» мы имеем реальную судьбу и ее продолжение.

Ни один из запущенных в XX веке современных процессов – мировая война, падение государства как основы цивилизации и культуры, социалистическая контрреволюция и реорганизация, развитие и воспроизводство государства, утверждение светской религии, расистское идеологическое обоснование мировой сверхвласти и оформление доктрины о власти научного мышления – ни один из этих процессов не завершен, пройдены лишь первые кризисные стадии.

Мировая война из «горячей» войны империй трансформировалась в «холодную» войну сверхвласти, направленную на уничтожение конкретных государств, цивилизаций и народов. В ликвидационный список англосаксонской сверхвласти включена и Россия.

Государство не просто превращается в инструмент сверхобщества и сверхвласти. Уже не в теории, а на практике ставится вопрос о его полном исчезновении. Тем самым завершается, но еще не завершен главный социальный процесс Нового времени.

Продолжается восхождение сверхвласти, основанной на научном знании о социальных процессах. История Нового времени, пройдя от промышленной революции, основанной на науках о «природе», к социальной революции, основанной на науках о «человеке как природе», переходит теперь от региональных революций к глобальной революции-войне.

Продолжаются восхождение светской веры и религиозная война за утопии. Мечта о коммунизме сменяется мечтой об утопии всеобщей, тотальной демократии, принадлежащей к тому же родовому корню натурализма и субъективизма, что и коммунизм.

Продолжается кризис научного мышления, которое само по себе не может обеспечить практического подхода к миру, к его целостности, воспроизводства, которое научная деятельность обеспечивает только в очищенных от всего лишнего экспериментальных условиях. Наука порождает лишь атомизированные предметы, механически объединенные в так называемую «научную картину мира». Именно из так называемого «научного мировоззрения» рождаются идеологии, утопии, светская вера, призванные компенсировать практическую несостоятельность науки в отношении мировой целостности и человека. В то же время сверхвласть, претензии на которую обслуживает научный подход, стремится именно к мировому господству.

Параллельно, со второй половины XX века, начинается торможение научного откровения, сокращение числа фундаментальных открытий. Рождается постиндустриальный миф, призванный объяснить и компенсировать торможение индустриальной революции хозяйства. Рождается гигантское несоответствие между экономикой как всей совокупностью монетизированных общественных отношений и собственно хозяйственной деятельностью. Деньги из инструмента управления хозяйством становятся одним из инструментов управления обществом, что порождает гигантские проблемы как в хозяйстве, так и в обществе.

Оформляется сверхвласть, основанная на социальном управлении людьми, идущая вне государства и помимо него. Субъект этой сверхвласти реализуется как сверхобщество. Для этого люди должны быть полностью деиндивидуализированы и лишены собственного сознания и поведения; за регулирование последних отвечают большие обобществленные системы деятельности (мыследеятельности). В частности, это означает, что вся предшествующая историческая работа классического государства по индивидуализации человека вплоть до появления личности (индивидуального мышления) должна быть отвергнута, а ее результаты уничтожены. Всеобщая демократия формально передает право участия во власти каждому – при условии, что каждый отдаст ей во власть свое сознание. Как любил говорить во времена нашей «суверенной демократии» В. Сурков, «слово силы сменяется силой слова».

Мы остаемся в эпицентре, на пересечении всех этих процессов. Русская судьба – быть носителем универсальной, мировой истории – полностью снимает необходимость каких-либо умствований на тему «кто мы, откуда и куда идем». Речь идет о историческом выживании при неумолимом ходе этих процессов.

Вследствие такого положения России в эпицентре истории оказалась и русская мысль. Перед глазами русских мыслителей уже после Победы в горячей фазе мировой войны оказалась историческая реализация марксизма; стала как необходимой, так и возможной рефлексия по поводу результатов этой реализации, которая также является самым масштабным научным экспериментом в истории. Его рефлексия – не только анализ практики конкретных социологических теорий, но и научного метода как такового. Русский постмарксизм развивался как постнаучный анализ организованного и искусственно направляемого исторического процесса. Работа шла на актуальном материале, где Германия здесь оказалась военным оппонентом России. Поэтому за русско-немецкой школой мысли в условиях заката англосаксонской философской мысли – будущее мировой философии.

Первым шагом новой русской философии (третьей русской философии после православной и собственно марксистской) стал анализ метода Маркса как способ преодоления самой марксистской абстракции. Метод восхождения от абстрактного к конкретному был открыт (на материале Маркса), а потом и реализован Зиновьевым в собственных логико-социологических исследованиях. Метод этот вел от политэкономии марксизма к эмпирической (логической) социологии сверхвласти и сверхобщества как конструированию гуманитарного знания из любых доступных действительностей, а не только политической и экономической.