Геннадий Потапов - Николай II. Святой или кровавый?

Да и откуда бы знать, видя лишь прополотые обочины и нарядных поселян?

Во время правления Николая II около 80 % населения Российской империи составляли крестьяне, которых революционерам приходилось «настраивать» против помещиков. Еще бы: ведь причин у крестьян для недовольства не было! Какие могут быть причины у людей, родителей которых помещики продавали и покупали, как скот, и вообще делали с ними что хотели?

В 1861 году крестьяне были освобождены от крепостной зависимости (фактически – от рабства), при этом их заставили заплатить помещикам за полученную землю. Платить по завышенным ценам, в кредит на 49 лет, из грабительских 6 % годовых. Выплаты были милостиво отменены лишь в 1907 году, когда до окончания срока оставалось три года.

Как же жили эти 4/5 народа? А вот как.

По разным данным, в стране в то время было от 15 до 20 млн крестьянских хозяйств. Из них около 75 % относились к бедняцким: надел менее 5 десятин, не более одной лошади и одной коровы. Абсолютное большинство не могло прокормить себя с земли и, зарабатывая где и чем придется, покупали хлеб. Или же побирались, а когда «кусочков» не хватало, умирали с голоду. Каждый год, вне зависимости от урожая.

«Крестьянское хозяйство на протяжении всего предреволюционного периода оставалось крайне примитивным. Доля хозяйств, не имевшая даже такого „чуда техники“, как обычный плуг, в 1917 году составляла 52 %. Главными орудиями труда крестьянина были соха, деревянная борона, серп, коса, цеп. Использование сельскохозяйственных машин в крестьянском хозяйстве было минимальным. Средний показатель по Европейской России впечатляет: 1 сеялка приходилась на 67 хозяйств, 1 жатка – на 25,1, молотилка – на 32» 66.

Впрочем, о состоянии сельского хозяйства мы уже писали. Что же касается того, как жил русский мужик, можно почитать изданный в 1901 году доклад Общества русских врачей, Общества детских врачей в Петербурге и Статистического отделения Русского общества охранения народного здравия под названием «Смертность в России и борьба с нею». После констатации того, что в этой области в России дело обстоит неблагополучно, и особенно велика детская смертность, авторы перешли к причинам такого положения вещей. Причины, впрочем, лежали на поверхности. Напомним:

«…По данным д-ра Грязнова, вся пища крестьян состоит из ржаного и редко ячменного хлеба, картофеля и черной капусты, причем хлеба в день приходится 2,8–3,5 фунта на взрослого человека. Мяса приходится на человека (включая детей) в год 14–16 фунтов.

По вычислениям же д-ра Почтарева, каждый работник в исследованном им Духовщинском уезде сверх уродившегося хлеба только для одного прокормления должен заработать на стороне 17 руб. 26 коп., не говоря о том, что еще сверх того должен заработать для уплаты податей 15 руб. 61 коп., в силу чего и приходится, за невозможностью столько заработать, впадать в недоимки, за которые приходится платиться продажей скота. Удивительно ли после этого, что, по данным д-ра Святловского, 35 % хозяйств не имеют ни одной коровы, а в 25 % нет никакой рабочей скотины.

Конечно, после всего сказанного станет понятным, что население, существующее впроголодь, а часто и вовсе голодающее, не может дать крепких детей…» 67.

Объективно такое положение вещей программировалось предельной слабостью и отсталостью крестьянских хозяйств, средневековым уровнем средств производства. Но крестьяне считали иначе. Они полагали, что их обделили при реформе 1861 года. И резон у них был. Половину земли безвозмездно оставили помещикам, а крестьян заставили выкупать у них свои наделы. При этом и не подумав компенсировать крестьянам два столетия рабского труда.

«Земля вся нами окуплена потом и кровью в течение нескольких столетий, – писали в мае 1906 года в письме в Государственную Думу крестьяне Волоколамского уезда Московской губернии. – Ее обрабатывали мы в эпоху крепостного права и за работу получали побои и ссылки и тем обогащали помещиков. Если предъявить теперь им иск по 5 коп. на день за человека за все крепостное время, то у них не хватит расплатиться с народом всех земель и лесов, и всего их имущества. Кроме того, в течение сорока лет уплачиваем мы баснословную аренду за землю от 20 до 60 руб. за десятину в лето, благодаря ложному закону 61‑го года, по которому мы получили свободу с малым наделом земли, почему все трудовое крестьянство и осталось разоренным, полуголодным народом, а у тунеядцев помещиков образовались колоссальные богатства». В этом вся суть крестьянских претензий к помещикам, и никакие революционеры здесь не нужны.

Слабосильные хозяйства подняться не могли в принципе. Но и деваться от земли крестьянину было некуда: Россия не имела ни заморских колоний, ни мощной промышленности, требующей рабочих рук. Со временем положение только ухудшалось: с ростом населения на человека приходилось все меньше земли, да и сама земля истощалась, голод был все более частым гостем в крестьянских избах. Аграрный сектор агонизировал, народ вырождался. Перед Первой мировой войной половину рекрутов признавали негодными к военной службе. И даже из тех, кто остался, сорок процентов впервые в жизни ели мясо, попав в армию. Про хлеб проверяющие не спрашивали, но если копнуть, наверняка выяснилось бы, что и чистый, без примесей хлеб они тоже ели впервые.

К началу нового века терпению народному стал приходить конец. Крестьянские волнения начались еще в 1902 году. В 1904‑м они ненадолго стихли, чтобы после Кровавого воскресенья вспыхнуть с новой силой, пока что в виде разграбления имений. Причем странные это были грабежи. Начались они в ночь на 14 февраля в Дмитровском уезде Курской губернии, уже в ближайшие дни пострадали еще 16 имений в округе, а там пошло…

Британский историк Теодор Шанин 68пишет:

«Описания тех событий очень похожи одно на другое. Массы крестьян с сотнями запряженных телег собирались по сигналу зажженного костра или по церковному набату. Затем они двигались к складам имений, сбивали замки и уносили зерно и сено. Землевладельцев не трогали. Иногда крестьяне даже предупреждали их о точной дате, когда они собирались „разобрать“ поместье. Только в нескольких случаях имел место поджог и одному-единственному полицейскому были, как сообщают, нанесены телесные повреждения, когда он собирался произвести арест. Унесенное зерно часто делилось между крестьянскими хозяйствами в соответствии с числом едоков в семьях и по заранее составленному списку. В одной из участвующих в „разборке“ деревень местному слепому нищему была предоставлена телега и лошадь для вывоза его доли „разобранного“ зерна. Все отчеты подчеркивали чувство правоты, с которым обычно действовали крестьяне, что выразилось также в строгом соблюдении установленных ими же самими правил, например, они не брали вещей, которые считали личной собственностью…