Хуважбаудин Шахбиев - Кредо жизни

Почему изгадили мою учетную карточку? Причина этого – боязнь моего становления, конкуренция за хлебное место двигала ими. И ничего более. Свой замысел провели «круто» – круть-верть по блудной политике: предложили возглавить колхоз в селе Бачи-Юрт, где за 5 лет сменилось 7 председателей! Так называемых председателей: все – сплошь бывшие учителя начальных классов. Под руководством РК КПСС растащили колхоз. Я согласился пойти туда ветврачом: животные везде, и в совхозе и в колхозе, животные, а я их лечить умею. Систему колхоза не знаю – это особая организация демократии, требует знаний…

– Поработаю ветврачом, – сказал я в райкоме партии, – с коллективом познакомлюсь, может быть, пойму их систему, а народ, если захочет, изберет меня своим руководителем. Вот это по справедливости и разумно, и вас приглашу на должности парторга и профорга, ведь вы виновны в провале экономики этого колхоза, да и района.

Вот тут-то первый секретарь РК КПСС со своим сородичем выплеснули на меня всю желчь, надменно заявив, что я должен покинуть должность. Я засмеялся и сказал:

– Зря стараетесь, не тот орешек, я своим трудом живу и не завишу, слава Богу, от вас.

А уже выходя, бросил на прощание:

– Мы еще встретимся, где я буду победителем! Честь имею!

Надо знать тот период: коммунистические боссы подбирали кадры по принципу: «Чем ты глупее, тем умнее твое положение» – и наоборот. Они выдвигали в руководители себе подобных. Эти мрази, иного слова не подберу, и состряпали на меня донос в Обком партии – клевета была изощренная. А в это время там сменился первый – пришел Ф. Е. Титов. Вот в его первое выступление на активе и вклинили эту клевету. С лихвой удалась подлость. Но не зря говорят: у лжи век короткий.

Я постарался… Самостоятельно устроился ветврачом во вновь создаваемый совхоз «Автуринский», где были собраны «живые трупы» – крайне истощенный скот. Коровы лежали, уткнувшись головами в пол, не в силах даже жевать корм – их обворовали в совхозе «Джалка». Корма, предназначавшиеся животным, нещадно разворовывали эти «мусульмане», а на самом деле гяуры во главе с главным зоотехником совхоза Шавлоховым. Главное для пришлого из Осетии временщика было урвать как можно больше, с чем он успешно справлялся.

Моя работа заключается в том, чтобы проводить профилактику и лечить болезни. Но голод – это не болезнь, а следствие ограбления бессловесной твари. Голод – это безответственность руководителей и варварство грабителей. Представляю, как они чувствуют кару Аллаhа (с.в.т.), поедая Харам! Я, увидев последствия их жестокости, ужаснулся, но не растерялся, понял, что Аллаhом (с.в.т.) мне предопределено спасти несчастных животных и такую же тощую экономику совхоза «Автуринский».

Эта трагедия не волновала РК и РИК н/д, их безответственность меня возмущала, а им все сходило с рук, коммунисты эти были твердолобые, имели отдувавшихся за них козлов отпущения.

Я же сказал себе: «Если не ты, кто их спасет?» и, засучив рукава и штанины, взялся за дело. В Зооветснабе закупил широкие ремни – шлеи конские, резиновые бутылки, необходимые лекарства для стимуляции желудочно-кишечной деятельности. Нашел чистые 300-литровые железные бочки. В совхозе «Шалинский» мы приобрели люцерно-клеверную муку, комбикорм. Все это дозировано засыпали в бочки с лекарствами, способствующими перевариванию корма, заливали горячей водой и тщательно перемешивали…

Скот подвешивали на шлеях, чтоб поза стоячая была. В бутылках резиновых брали пойло, и через беззубый край заливали в горло по 3–4 порции. И так в сутки 3 раза, с промежутками 2,5–3 часа. Я на фермах буквально дневал и ночевал. И так 1,5–2 месяца, пока у коров появилась жвачка, и скот уже сам начал брать корм, поданный в ясли. А вскоре и на ноги встал. Фермы ожили в Цацан-Юрте и Гельдыгене. (В скобках замечу, что это те места, где когда-то Деникин свирепствовал, мне об этом местные старики рассказывали).

За все время моего пребывания на фермах (и в совхозе) никто так и не приехал из района. Меня же коммунисты, с подачи председателя КНК района Алиева Султана, избрали секретарем парткома совхоза. Вопреки мнению РК КПСС, с висячим «строгачом» за «карьеризм». Алиев дал им отповедь. Да, он был таким всегда на бюро, пленумах и партактивах – настощий Къоман Къонах. У нас с ним была бескорыстная дружба с 1963 года, продолжавшаяся почти полвека. К великому сожалению, он умер. Он обязательно в раю. Иншаа Аллаh (с.в.т.). Меня в райкоме просили подать заявление о снятии упомянутого выговора.

– Я его не просил у вас и не заслуживал. Моя карточка у вас, и делайте, что хотите, я беспартийным проживу и не хуже сверстников. А под конец процитировал «НицкIа но некI бьутта хьекIална!» («Сила уступает дорогу уму!») – слова из постановки «Храбрый кикила» – грузины создали эту пьесу в которой шла речь о подобных подлостях.

Вот так-то.

Совхоз «Автуринский» специализировался на табаководстве – это очень коварное производство. Весной табак распускал множество широких длинных листьев. Однажды едем на «ГАЗ-69». Впереди – директор, я – сзади. Он, показывая на табак, пышно растущий на полях 1-го отделения (с. Автуры), произносит:

– Комиссар, это наши деньги!

– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь! – напомнил я ему русскую пословицуу. – В шелководстве так бывает. Из грены – а это зернышки, меньше икринок осетровых, вылупляются в инкубаторе гусеницы, им дают листья тутовника, и они растут как на дрожжах, огромные по сравнению с греной. Прожорливые, лоснятся. Ну, думаешь, быть большому шелку. Ан – нет. Тля их съедает! Гибель массовая – до кокона доходят иногда всего 10–15 %. Так и с табаком. Осенью лист табачный покрывается плесенью, скручивается и зачастую гниет. Это очень вредное для здоровья производство… Осенью директор уже отворачивается от табака и говорит:

– Комиссар, что будем делать? Табак на корню гниет, люди не хотят убирать!

– Соберем актив села Автуры, проведем расширенное заседание парткома с сельским исполкомом и спросим с вас и других исполнителей, руководителей бригад и звеньев. Все зависит от вас, надо повысить материальную заинтересованность.

Директор вскоре «заболел», и мне пришлось бороться с этим. Я часто оставался в руководстве совхоза, как швец, и жнец, и на дуде игрец (директор, секретарь парткома, главный ветврач и главный зоотехник).

В этих условиях кто-то доложил Ф. Е. Титову обо мне, и в мае 1965 года я стал директором совхоза «Шалинский». Вопреки РК партии, клеветникам, всякой твари из ОК партии, злопыхателям, врагам моим…

Несмотря на перманентную борьбу, в этих сложных условиях мне, тем не менее, удалось сформировать базовый материал и защитить диссертацию на соискание степени кандидата сельскохозяйственных наук. Оппонентов из республики, жаждущих, чтобы моя защита не состоялась, хватало – что и говорить, боялись они моего становления. Даже Вениамин Королев, ранее работавший в ВУЗе, где я учился, был моим оппонентом. Я ему в студенческие годы не очень импонировал, мешал блудить. Но и Королев, и все прочие опростоволосились. На 73 вопроса мной были даны безупречные ответы, а ученый секретарь Толпаров (Северо-Осетинский сельхозинститут) запротоколировал все это добросовестно и отправил в ВАК.